В моей руке откуда ни возьмись материализовывался бокал с густой жидкостью всех цветов радуги, смешивающихся, переходящих один в другой. Не в силах оторваться от созерцания диковинного зелья, пила, еще, еще… Сосуд не пустел, напротив, пополнялся.
Хотелось визжать точно помешанная, устроить стриптиз, плюнув на все запреты и предрассудки.
Мир вертелся, напоминая гигантскую живую карусель. Дель, Фиц, Арий, Трей, Леесс, Ррул, Кунгоро, Марго, затянутая в угольную кожу, Полина с подносом на макушке… Одновременно напоминало Алису в стране чудес и сюрреалистические полотна.
- Я убираюсь! – истошный вопль Дэла заставил обернуться в сторону древнего варвара, жонглирующего мертвыми головами сайхов.
Вместо ужаса, страха, отвращения зрелище вызвало у меня дикий смех. Гоготала, вздрагивая всем телом, пока реальность не вырывала из безумных грез.
Было жутко кому-то рассказывать о мерзком сне-галлюцинации… Наяву передергивало от воспоминаний. Однако, очередной раз погрузившись в бездну психоза видений, вновь загибалась от хихиканья, наблюдая за айном, ловко подкидывающим в воздух псевдо-мячики с белесыми глазами и чудовищными гримасами на лицах.
На десятые сутки в больнице проснулась с полностью сфокусированным зрением. Окружающие вещи обрели прежнюю четкость, больше не казались размытыми пятнами на белоснежном фоне, не окутывались бесформенными ореолами. Легонько тряхнула головой, проверяя – не галлюционация ли это. Боялась поверить, что организм, долго и тяжело боровшийся, начал одолевать проклятую отраву.
Слава богу, не привиделось! Мир обрел прежние звуки, краски, запахи, больше не смешивавшиеся в какофонию и не переходящие друг в друга так, что сумрачный разум путался. К предметам вернулась приятная обыденность, привычность.
За окнами вечерело - сквозь бежевые полоски жалюзи прорывались густые фиолетовые сумерки с желтоватыми полосками света фонарей.
Приплюснутые многогранники-люстры у потолка ослепляли.
Огромная палата, наверное, вместила бы еще десяток пациентов. Ощутила легкую неловкость оттого, что, в силу положения, заняла ее одна.
Слева от ложа стояли два высоких сероватых пластиковых стула, с травяного цвета подушками, раскрашенными крупными зигзагами, хаотично разбросанными, пересекающимися, разбегающимися в стороны.