Далра, по прозвищу Паучиха, поднялась
с койки, та отозвалась хором протяжных, жалобных скрипов.
Удивительно, как только выдерживала стодесятикилограммовый вес
хозяйки. И невзирая на это, Далра двигалась быстро, легко,
непринуждённо, будто огромная кошка. Если б не лишний вес, портящий
фигуру, её поступь можно было бы назвать даже грациозной. Ну а своё
прозвище Далра заработала за гладиаторский навык — иссушающие нити,
которые, опутывая врага, гасили любые магические способности.
Глухо топая сапогами, Паучиха
прохаживается вдоль строя туда и обратно, краем глаза поглядывая на
бледные лица вытянувшихся в струнку гладиаторов. При каждом шаге
висевший в ножнах кинжал бряцает о толстые бёдра. Широкий со
стальными заклёпками ремень опоясывает бочкообразное тело,
удерживая брюки в сине-зелёную полоску. Фисташкового цвета рубаха
на дородном теле висит свободно, правый рукав закатан до локтя,
обнажая аккуратный, состоящий из красных треугольников узор, по
спирали обхватывающий предплечье. Чёрные волосы перевязаны синим
платком. Мясистые губы кривятся в презрительной ухмылке. Карие
глаза постоянно перебегают от чего-то одного к другому, не
задерживая внимания на чём-либо. Довершает картину рваный шрам на
правой щеке, проложивший широкую борозду от губ до скулы — эта
черта лица делает Паучиху и вовсе страшной.
— Скоро мы сойдёмся в бою с другими
гладиаторами на арене, — остановившись и повернувшись лицом к
шеренге, произнесла Далра. — Мне нужна голова Вахираза. Преподнесём
ценный трофей госпоже Инилан, она нас наградит.
«Ты хотела сказать — наградит
тебя», — пронеслась в некоторых головах шальная мысль, но
озвучить её умники ни за что бы не решились.
— М-м-м…
— Что ты мычишь, Гахам? — Далра
скривила губы и нахмурила брови. — Говори внятнее!
— Вахираз очень силён. Опасный
противник… Вон как демона завалил!
— Сюда подошёл! — Паучиха поманила
того пальцем.
Гахам вздрогнул и на негнущихся ногах
вышел из строя. Стоило гладиатору оказаться перед Далрой, как та со
всей дури засветила бедняге оплеуху. От такого удара его повело в
сторону и крутануло — да так, что он не удержался на ногах и
распластался на каменном полу.
— Тебе следует бояться меня! —
окованный сталью носок сапога угодил Гахаму в рёбра. Хрык! Треснула
кость, и зал огласил крик боли.