Все эти
зрелища лишь укрепляют во мне и бойцах под командованием Эйрина
решимость поскорее покончить с исчадиями. Этой земле предстоит ещё
долго залечивать раны, когда сюда смогут вернуться люди. Если,
конечно, они вообще захотят этого. Я бы не стал и своих родителей
отговаривал бы…
Учась у
Эйрина все эти дни, я впитываю буквально каждое его слово.
Философия его командования весьма проста – на войне нет места
интригам и соперничеству, здесь правят лишь железная дисциплина и
взаимовыручка.
– Извините
за дерзость, капитан, но в некоторых отрядах я видел немного иное,
– произношу, обшаривая взглядом окрестности, где может скрываться
противник
Большая
часть наших разговоров проходит в движении. Во время привалов мы
ведём себя максимально тихо.
– И что это
за отряды, ты не скажешь? – Эйрин движется бесшумно, выдерживая
высокий темп, но при этом не даёт бойцам быстро
уставать.
– Да всех и
не упомнишь, – уклончиво отвечаю я. – Однако даже в гвардейском
подразделении я видел, как старшие гоняют более младших и слабых
вместо того, чтобы натаскивать их.
От моих
слов офицер плюётся.
– Это всё
дурные примеры свежей дворянской крови. Кстати, я удивлён, что ты
не такой, Зено. Да, конечно, в армии такое можно встретить, но это
быстро лечится. И мы, командиры, должны подавать правильный пример.
Вот взять, к примеру, моего зама. Как ты думаешь, кто это
такой?
Я кручу
головой по сторонам. Помню, что возле Эйрина постоянно держался
лейтенант, но в нашем отряде его не вижу.
– Не могу
знать, капитан. Видел, что вам помогает офицер. Лет тридцать пять.
Шатен. Сломанный и сросшийся нос. Зелёные глаза.
– Хорошая
память… И ты не знаешь, кто он такой? – уточняет Эйрин. – Здесь ты
его не увидишь, он остался за главного в моём подразделении. Разве
я смог бы доверить такую ответственность своему заклятому врагу или
сопернику?
– Нет,
конечно, - качаю я головой.
Это даже
звучит, как глупость.
– А меж тем
мы с Лэйром были таковыми. Наши кланы соперничают уже много лет. И
когда я пришёл под командование Кариссы, мы оказались в одном
отряде новобранцев. Наше соперничество лишь возросло, но боль и
кровь быстро открывают глаза. Из-за наших необдуманных поступков
чуть не пострадал весь отряд. И вот тогда мы с Лэйром наконец
прозрели, – Эйрин на бегу оборачивается и смотрит назад, за горы. –
Не знаю, как сложатся дела, когда мы оба вернёмся с войны. Однако с
того самого злополучного часа мы стали лучшими друзьями. Не думаю,
что что-то изменится. Ведь мы уже не раз приходили на выручку друг
другу и спасали жизнь. К чему я это говорю? Всё просто. Детские
обиды и семейные ссоры оставь в мирной жизни. В Гвардии есть место
только долгу и взаимовыручке.