Меня
встречает заспанный Райдо, поднявшийся ни свет ни заря.
– И куда
это ты собрался в такую рань? – с любопытством смотрю на
друга.
Он хмурится
и прикрывает рот, пряча зевок.
– От тебя
пахнет алкоголем, – Умник принюхивается, словно ищейка, помахав
перед носом ладонью. – Неужто пил с капитаном?
Я улыбаюсь
и хлопаю его по плечу:
– Скоро сам
всё узнаешь.
Обойдя
друга, направляюсь к своей койке. Он пытается преградить мне путь,
но я, слегка ускорившись, обтекаю его, словно водный поток. Стиль
Водяного Дракона полезен не только в бою - против любопытных друзей
он тоже весьма эффективен.
Пока я
собираю вещи, немного помучив Райдо недомолвками, всё же делюсь с
ним последней новостью.
– Я бы на
твоём месте не обольщался, Зено, - ворчит Весна. - Должность
адъютанта - это тебе не сахар, а уж у Эйрина и подавно. Он же
живого места на тебе не оставит, сам через месяц приползёшь, умоляя
вернуться в пехоту.
– В тылу
отсиживаться я не собираюсь, да и командир не позволит. Он ведь сам
сражается на передовой, – напоминаю я. – Или ты уже забыл нашу
самоубийственную вылазку в Мёртвый Лес?
Пока Райдо,
не жалея глотки, оповещает всю казарму о моём новом назначении, я
методично укладываю вещи в походный мешок. Его зычный голос
разносится под сводами, безжалостно выдёргивая бойцов из утренней
дрёмы. Постепенно вокруг меня собирается целая толпа.
Меня
окружают со всех сторон, и я тону в море рукопожатий и дружеских
хлопков по плечу. В глазах бойцов читается уважение, но также и
тревога. Они улыбаются, желая удачи на новом поприще, но улыбки эти
не всегда достигают глаз.
- Ты
молодцом, Зено. Если бы не твоё безрассудство, неизвестно, чем бы
всё кончилось, - говорит один из ветеранов, в его голосе слышна
усталость, но и одобрение тоже.
- Да брось,
я лишь выполнял свой долг, - отмахиваюсь я, чувствуя неловкость от
этой похвалы.
- Ну да, а
мы так, погулять вышли, - хмыкает другой боец, с силой стуча меня
по спине. - Не прибедняйся, парень. На твоём месте не всякий бы так
рисковал шкурой. Такие, как ты, и делают Гвардейцев теми, кто мы
есть.
Я смотрю на
этих людей, с которыми мы за короткий срок прошли через столько
дерьма. На их лицах - следы бессонных ночей и тревог, шрамы,
оставленные не только вражеским оружием, но и тяготами службы. И
всё же сейчас, провожая меня, они искренне радуются, пусть даже эту
радость и разбавляет горечь расставания.