Когда же легиону требовалось, сотни солдат сходились вместе, и
эти отдельные щиты были способны объединиться в более прочную
единую сеть, попутно сохраняя действие первоначальных щитов.
Интересными артефактами были и сами щиты легионеров. По
отдельности это были примитивные артефакты самого низкого пошиба,
хоть и равняясь по цене самым лучшим обычным щитам. Эти щиты
питались жизненной силой самих легионеров, пусть и беря небольшую
часть. Но когда легионеры соединяли их друг с другом, строя ту же
черепаху, то под магическим щитом магов возникал второй, в чём-то
даже превосходящий первый щит.
В итоге, когда построившийся легион шел на войну, то даже
сильные маги чувствовали свою беспомощность перед этой несокрушимой
многотысячной гидрой, пробить которую если и получалось, то она с
легкостью перестраивалась и продолжала наступление.
Даже попытки ударить снизу проваливались, ведь защитная магия
дестабилизировала заклинания рядом и под легионом.
Три линии мощнейших магических щитов с пусть и простейшей, но
артефактной броней были той силой, с которой считался весь мир.
Надо ли говорить, что оснащение даже одного легиона вставало в
такую цену, позволить которую могло себе позволить лишь самое
крупное государство Тароса. И даже так, каждая потеря любого
легиона становилась столь тяжелым ударом, что чувствовали даже
высшие аристократы Империи.
По слухам, когда отец Максимилиана Боргура, нынешнего императора
Империи, потерял сразу два легиона, так слуги слышали, как он
напился и громко кричал в своём кабинете, проклиная проклятых
легатов, неспособных справиться с простейшими вещами.
Однако какой бы впечатляющей силой легион не обладал против
магов и всего, что с ними связано, у него всё же были слабости. В
столкновении с чисто физическим противником, легионерам приходилось
полагаться на обычную сталь, что в сражении с двухметровыми
зелеными горами мускулов выходило не так хорошо, как хотелось
бы.
Стоявшие в проломах солдаты со всей яростью налегали на копья,
стремясь остановить орков, но, даже получив несколько смертельных
ранений, зеленые монстры со смехом сами насаживались на древки,
стремясь своей жертвой и весом опустить острия и дать соплеменникам
продвинуться ещё глубже в крепость.
Вернувшийся Люциус делал всё от себя зависящее, приказывая
где-то отступить, чтобы вновь сформировать заслон, а в другие места
посылая подкрепление. Но, несмотря на храбрость защитников и умения
легата, очень скоро бои сдвинулись со стен прямиком во внутренний
двор.