- Слушай меня внимательно...
Начинать фразу с таких слов в клановой среде считалось, как
минимум, не приличным. Но девушка промолчала. И даже не обиделась.
Разве что совсем чуть-чуть. Однако она пообещала дать братцу шанс
исправиться и извиниться, угостив ее мороженным.
- ... В контакт с Трубиными не вступать, - продолжал давать
наставления клановец, которому именно сейчас до чувств сестренки
дела не было. - Ждать меня. Бойцов... да, доклад вижу... Пусть
работает по своим планам. Будут требовать переговоров здесь и
сейчас - посылай на хрен. Или ко мне. Одно и тоже. Буду через
пятнадцать минут.
Эмоциональный шторм удалось подавить довольно быстро. Во всяком
случае, уже через пятнадцать минут Павел демонстрировал свою
холодную усмешку, в которой в одинаковых пропорциях слились желание
отомстить за выходку Марата и веселое предвкушение. Мир не
испугался. Просто потому, что в салоне Волконский находился один, а
потому некому было оценить его оскал.
***
- Прекрасно выглядите, Марат Игоревич.
Сухой шелестящий голос заставил Трубина едва заметно улыбнуться.
Он действительно постарался сделать все, чтобы в миг своего триумфа
выглядеть на все сто! Один из главных наследников кланового трона
уже представлял, как завтра утром Глава его клана взойдет на
отбитую у Волконских землю и лично примет доклад об успешном
завершении истории со станками. Сергей Михайлович будет доволен! А
там, чем черт не шутит, можно подумать и о месте его преемника.
Такой день нужно встретить в полной готовности. И выглядеть
соответствующе.
- Что тебе, Алик? - бросил мужчина небрежно.
Он воспринимал этого человека как данность. Старик был при нем с
самого рождения.
- Желаете ли вы на завтрак... нечто особенное? - поинтересовался
слуга.
Марат бросил быстрый взгляд на часы. Без двадцати минут полночь.
А утро он планировал встретить в павшей вражеской "крепости".
- Ничего не нужно! - отмахнулся небрежно он.
Говорят, Вильгельм Завоеватель перед, высадившись на клочке
земли Туманного Альбиона, приказал сжечь корабли. Чтобы отступать
некуда было. Конечно, сравнение не слишком корректное. Но если
рассудить символически, то Трубин и мысли не допускал вернуться "на
щите".
- Как скажете, господин, - еще раз коротко склонил голову Алик,
прижав правую руку в белоснежной перчатке к сердцу.