- И ещё одно, Деймон, - сказал Бернард, остановившись и глядя
мне в глаза. - Кузнечное дело - это не только физическая работа.
Это искусство. Нужно чувствовать металл, понимать, когда он готов
принять форму, и когда нужно дать ему остыть. Это приходит с
опытом.
Я был очарован. В первой своей жизни я был простым айтишником,
который, если и держал в своих руках инструменты из металла, то это
были простые отвертка и молоток. Во второй я стал варваром,
держащим в руках меч и топор, сражаясь с демонами и древними силами
зла. Но кузнечное дело было чем-то совершенно новым для меня. Это
было искусство, требующее терпения, силы и понимания.
Я смотрел на деда с восхищением. Бернард умело управлялся с
металлом, словно это была глина в руках скульптора. Каждый его удар
был точен и выверен, каждое движение — плавным и уверенным. Я знал,
что хочу научиться всему этому, стать таким же мастером, как
он.
В этот момент в кузницу вошла мама, её лицо было освещено мягким
светом кузнечного горна. Она всегда была спокойной и собранной,
даже в суете повседневной жизни.
- Деймон, - позвала она меня, её голос был наполнен заботой и
теплом. - Я собираюсь на центральный рынок за покупками. Не хочешь
составить компанию?
- Конечно, Джана. Небольшой перерыв мальцу не повредит, - сказал
дедушка, подталкивая меня в сторону матери.
Грустно вздохнув, я направился в сторону матери. Спорить со
стариком бессмысленно: если он решил, что так правильно, нужно
выполнять. Мы вышли из кузницы и направились к центральному рынку.
Улицы города были оживлёнными, торговцы выкрикивали свои товары, а
люди спешили по своим делам. Мы остановились у одного из прилавков,
где продавец предлагал свежие овощи. Мама начала выбирать, а я
оглядывался вокруг, наслаждаясь видом и звуками рынка.
Вдруг я заметил высокого парня с серьёзным лицом, который шёл
один. Он был одет в тёмные одежды, которые придавали ему
внушительный вид. Его волосы были тёмные и аккуратно подстрижены, а
серые глаза смотрели внимательно и строго. Он двигался с
уверенностью и грацией, которая сразу бросалась в глаза. Его осанка
и выражение лица выдавали в нём человека, привыкшего приказывать и
повелевать.
Внезапно его взгляд упал на нас. Он остановился, явно узнав
маму, и направился в нашу сторону. Его глаза внимательно изучали
маму, затем переключились на меня, и я увидел на его лице
удивление.