— Ты думаешь, я настолько благороден, ты ошибаешься. Просто
сдайся, или я убью его, — спокойно сказал Эйрон, снова поднося
кинжал к горлу Рикарда.
Я видел, как лезвие кинжала блеснуло на солнце, и понимал, что
юноша не шутит. У меня не было выбора.
— Хорошо, я сдаюсь, — сказал я, бросая кинжал на палубу.
Эйрон улыбнулся и приказал своим людям связать нас. Пираты
быстро связали наши руки и ноги, затянули верёвки так туго, что я
почувствовал, как они впиваются в кожу. Меня и Рикарда грубо
потащили к борту корабля.
— Бросьте их в яму, — приказал Эйрон. — Позже я подумаю, что с
ними делать.
Его люди смотрели на нас с ненавистью. Один из пиратов шагнул
вперёд и сказал:
— Милорд, позвольте нам убить их. Этот щенок убил наших
товарищей.
Эйрон нахмурился, и в его глазах сверкнул гнев.
— Я сказал, бросьте их в яму, — повторил он, его голос стал
холодным и угрожающим. — Если кто-то не выполнит мой приказ, я
повешу его на первой же мачте.
Пираты, не смея возражать, вытащили нас на берег и бросили в
глубину ямы. Мы упали на землю, я почувствовал, как верёвки ещё
сильнее врезались в мою кожу. Прислушившись, я понял, что мы
остались одни.
— Прости, Рикард, — прошептал я, стараясь разглядеть его лицо в
темноте.
— Не вини себя, — ответил он, его голос был полон грусти. — Пока
мы живы, еще не все потеряно.
Вот я опять сижу в темнице сырой, со злобой на несправедливость,
подумал я. С начала нашего нового заточения с Рикардом прошла
неделя. Казалось, что о нас совсем забыли. Единственное, что
происходило, к нам приходил служка раз в несколько дней и спускал
немного еды и воды.
Жизнь не перестает насмехаться надо мной. В предыдущей жизни
меня тоже сопровождали постоянные проблемы и испытания. А в этой я
вообще пленник, чей мир ограничен узкой полоской неба над головой.
Как-то не особо удачно складывается второе мое перерождение.
Посмотрев на Рикарда, он лежал на холодной земле, его тело
трясло от лихорадки. Я делал всё, что мог, чтобы поддержать его.
Всю пищу и почти всю воду я отдавал ему, надеясь, что это поможет
ему справиться с болезнью. Его лицо было бледным и истощённым,
глаза — пустыми и потускневшими.
— Держись, Рикард, — шептал я ему, когда он начинал бредить. —
Мы выберемся отсюда. Я обещаю.
Каждую ночь прибывания в заточение, я пытался вылезти из ямы.
Карабкался по скользким стенам, цеплялся за малейшие выступы, но
каждый раз срывался и падал обратно. Мои руки и ноги были в крови,
тело болело от множества ушибов и ссадин. Но я не переставал
пытаться. Мысль о том, что нас может ждать, не давала мне покоя.
Что чертов капитан задумал для нас? Почему он решил оставить нас в
живых, несмотря на просьбы своих людей убить меня? Может быть, он
видит в нас какую-то ценность? Или просто играет с нами, как кошка
с мышью, ожидая подходящего момента, чтобы нанести последний
удар.