— Дорнийцы всегда гордились своей независимостью, — добавил
Варис. — Их менталитет отличается от остального Вестероса. Они
воспринимают вмешательство из Королевской Гавани как угрозу своей
уникальности и автономии.
— Оберин Мартелл, — произнёс Роберт, внезапно заговорив. — Он
всегда был ярым в своей ненависти к Ланнистерам и ко мне.
— Да, — кивнул Джон Аррен. — Он откровенно высказывал свои
намерения отомстить за сестру и племянников. Доран Мартелл пытается
действовать более дипломатично, но его желания мести и стремление к
справедливости остаются сильными.
Роберт почувствовал, как в нём разгорается знакомое чувство.
Война. Битвы. Кровь и сталь. Он вдруг понял, что его сердце всё ещё
жаждет этого. Поле брани, где он господствует, а не эти скучные
заседания, где он всего лишь незаинтересованный слушатель.
— Возможно, — сказал он, медленно поднимаясь со своего места, —
нам стоит обратить внимание на Дорн и их недовольство. Если они
решат восстать, мы должны быть готовы.
Советники обменялись взглядами. Роберт редко вмешивался в дела
совета, и его слова привлекли их внимание.
— Это может быть опасным, — начал Варис. — Но, возможно, вы
правы, Ваше Величество. Мы должны быть готовы к любым
неожиданностям.
— А что, если они не успокоятся, — вмешался Станнис. — Что если
мы просто наведём там порядок?
— Дорн всегда был особенным случаем, — сказал Джон Ройс. — Силой
мы ничего не добьёмся. Надо быть дипломатичнее.
— Дипломатия для слабаков, — бросил Роберт, усмехнувшись. — Но
пусть будет по-вашему, пока. Но помните, если дело дойдёт до мечей,
я буду на передовой.
Все присутствующие кивнули, признавая слова короля. Они
понимали, что Роберт всегда будет воином в душе, даже сидя на
троне. Они обсуждали и решали, а он мечтал о новых битвах, о новых
победах, которые принесут ему хоть какое-то удовлетворение в этой
рутине королевской жизни.
Роберт снова погрузился в свои мысли, когда вдруг его
раздражение достигло предела. Он резко встал, опрокинув стул, и
грозно посмотрел на присутствующих.
— Мне надоело это ваше вечное бормотание! — рявкнул он. — Вы тут
сидите, разбираете какие-то бумажки, а настоящие проблемы остаются
нерешёнными. Где, черт возьми, молодые Таргариены? Что стало
известно за этот год после их побега? Почему вы ещё не убили
их?