Только передо мной — взрослый, всё повидавший в своей жизни мужчина.
Уверенный в себе до самого костного мозга. Взрослый, но ещё не старый.
Матёрый волк.
Хищник.
Я точно могу это сказать по его цепкому взгляду, которым он уверенно, как будто уже он — мой хозяин, скользит по моей фигуре.
Груди, обтянутой тонким шёлком. Я вдруг с ужасом понимаю, как предательски затвердели мои соски. От холода.
И от возбуждения.
Странного, смутного возбуждения, которое вдруг охватывает всё моё тело, пока этот властный и уверенный в себе мужчина с нескрываемым удовольствием рассматривает меня, не упуская ни одного изгиба. Ни одной моей складочки.
И это странным образом будоражит меня. Но я быстро беру себя в руки и снова надеваю на лицо строгую маску.
— Да, очень приятно. Ваш сын недопустимым образом ведёт себя на уроках. Сегодня была просто последняя капля, когда он… — начинаю я, запнувшись.
— Что он натворил? Продолжайте, — с лёгкой усмешкой спрашивает меня Василий.
— Он сказал одну фразу на французском… Что я считаю просто недопустимым, — сверкаю я глазами от гнева. — Вуле-ву куше авек муа! — выпаливаю я. — Не переспите ли вы со мной! — перевожу я, и чувствую, как это странно сейчас прозвучала в салоне этого джипа.
Беру себя в руки.
И с удивлением вижу, как Василий Васечкин начинает хохотать, откинувшись на спинку сидения.
Я вспыхиваю от негодования:
— Что здесь смешного, позвольте узнать?!
И он, наконец-то успокоившись, отвечает:
— Ну что же. У мальчика хороший вкус. Отменный, — и я уже дёргаю за дверную ручку, чтобы выйти из машины.
Мне не о чем с ним разговаривать.
— Подожди, Светлана, — властно останавливает он меня, и я замечаю, как быстро мы перешли на «ты». — Я хочу компенсировать тебе безобразное поведение моего сына. Тем более мне надо немного подтянуть… — снова я ловлю на себе его прожигающий пристальный взгляд. — Мне надо подтянуть французский. У меня как раз партнёры французы. Так что я очень надеюсь, что ты позанимаешься со мной, — кладёт он мне руку на колено, и я чувствую, как от этого прикосновения горячие волны начинают расходиться по моей коже. — Первое занятие — сейчас, в моём особняке, — не терпящим возражений тоном отрезает он.
— Но… Как… А если я не соглашусь? — вспыхиваю я.
— Ты не поняла, вкусняшка, — облизывает он свои порочные губы. — У тебя нет выбора. Мне никто и никогда не отказывает, — сверлит он меня своим взглядом, и его рука сжимает всё крепче моё колено, и я понимаю, что и я не смогу ему отказать…