- Чего молчишь-то, парень? У вас где тут можно чай попить?
Я не смог вымолвить ни слова, я просто стоял и в ужасе таращился
на него.
- Странный ты, пойду сам чаю налью... - с этими словами он вышел
из моей комнаты и направился в сторону кухни.
Через полминуты я отошёл и опомнился, осознав, что сейчас
произошло. Быстро вылетев из комнаты, я остановился. К горлу
подступила тошнота, ноги сковало оцепенение: коридор был залит
кровью, стены, пол, потолок - всё... Кровавые следы человеческих
рук, следы борьбы, а вокруг мессиво из человеческих органов. Страх
напоминал о себе, но я понимал, чья это кровь... Медленно скользя
по полу, я шёл на кухню. В горле была пустыня, тело же бил лёгкий
озноб. Сейчас я ожидал всего, что угодно. Наконец, показалась
кухня. Медленно заглядывая внутрь, я стал заходить туда. Этот
человек сидел в углу у плиты, весь в крови, и ел... ел руку... РУКУ
МОЕЙ СЕСТРЫ. На ней была синяя фенечка, которую носила Маша,
обляпаная пятнами крови... Потеряв голову, я накинулся на него с
криком, но он, вскочив, отпрыгнул от меня и осторожно приземлился
напротив.
- Ты следующий, - тихо сказал он, улыбаясь во весь рот,
измазанный кровью.
Его глаза загорелись ярким красным пламенем, и я узнал их... Те
глаза из лифта... да... это те глаза... Они впились в меня,
резрезая медленно всю душу на куски. Они убивали...
Я вскочил. Уже посветало, но из-за туч было темно. Мне
потребовалось немного времени, чтобы осознать, что это всё был
дурной сон. Но я тут же выбежал в коридор, чтобы убедиться в этом.
Все было как обычно: свет из кухни царапал стены бледной краской,
старенький светлый паркет украшал пол, стояла тишина, такая
привычная и простая. Я осторожно заглянул в комнату мамы, она
спала. Всё было в порядке. Дверь на кухню была приокрыта, и я
поспешил её закрыть, так как дубак пробрался в коридор,
просочившись в разбитое окно, которое мы второпях ночью с мамой
небрежно завесили полотенцем.
Теперь я окончательно принял решение: я иду к этому мужчине, и
будь, что будет...
Разбитый и усталый я поднимался наверх, cердце привычно
колотилось в груди. На пути никого не было: в подъезде стояла
утренняя тишина. Голова слегка болела, заложило нос - наверное,
простыл после того приключения. И вот я иду опять наверх, уже
привычный путь, но на этот раз один, совсем один.