Ещё в
самом начале отпуска Шанцев спросил у брата, что отсюда можно
привезти в подарок человеку, которому очень многим обязан? Икру и
сушеную рыбу за достойный подарок не считал ни он сам, ни тем более
его брат. Этого добра тут было навалом, и загрузить им его по
полной программе брат сразу же пообещал.
– Слушай!
А давай настойку на женьшене! – подсказал ему Алексей. – Знаешь,
какая вещь! Сила!
– И где
взять это диво? – спросил его Шанцев, имевший об этом самое
отдаленное представление. Только что слово «женьшень» показалось
знакомым. Не более того. Но брат же не обманет…
– Сделаем!
– пообещал брат.
И когда
уже до отъезда оставался один день, и Шанцев начал тревожиться,
Алексей притащил, наконец, две литровых бутыли с широким горлом,
заткнутых обычными медицинскими резиновыми коричневыми пробками. В
которых плавали какие-то толстые корни.
– Смотри в
этой какой корень! – с восторгом показывал Алексей Шанцеву. – На
человечка как похож! У нас говорят, что такие корни самые целебные.
Одна тебе, а вторую подаришь.
– И в чём
они плавают, эти корни? – с нескрываемым любопытством разглядывал
Шанцев содержимое бутылей.
– Так, в
спирте, конечно. В чём же ещё? – ответил ему брат. – Знаешь, как
принимать?
–
Откуда?
– Слушай
внимательно и запоминай, потому что это надо каплями пить, а то
передозировка будет.
Брат
подробно расписал Шанцеву схему приёма, рассчитанную на двадцать
дней.
– Не чаще
двух раз в год, – наставлял Алексей.
– И что
будет?
– Здоров
будешь, инфекции не возьмут! Ну и как тот жеребец будешь в
постели!
– Правда,
что ли?
–
Проверено на себе!
– Ну
спасибо, – улыбнулся Шанцев.
***
Москва. Возле дома Бортко.
Переговорив с Сатчаном и проводив его до машины,
Бортко остался во дворе погулять с Асей. Болонка была ещё совсем
молодая и гулять с ней надо было по три-четыре раза в день.
Прогуливаясь на автомате с собачкой по двору, Бортко думал, что же
теперь делать с Ганиным. Он, в любом случае, собирался его
контролировать, но то, что эта наглая крыса так подставится почти
сразу, Бортко не ожидал.
На что он
рассчитывал? На молодость и неопытность Ивлева? Так, а мы, все
остальные, на что? Какое-то бестолковое, совершенно непродуманное
поведение… Сгорел сарай, гори и хата. Совсем, что ли, не понял,
почему его процент так резко уменьшили? Или пытается компенсировать
потери, вот так, в наглую?