Земфира подхватила сексуальную вещицу за бретельки, чтобы получше рассмотреть. Тончайший шёлк и прозрачное кружево светло-голубого цвета переливались в лучах солнечного света. Настоящее произведение искусства.
Я представил Земфиру в этой сорочке, и у меня потемнело в глазах. Гладкая ткань ласкала её кожу прохладой, подчёркивая каждый изгиб непорочного тела, а девичьи сосочки торчали бы от возбуждения, упираясь в кружево. Какого они интересно цвета? Розового или коричневого? Я бы с удовольствием слизал влагу с её девственных лепестков, когда чёртова сорочка подогреет её женские инстинкты.
– Это можно деду не показывать, – оскалился я. – Хочу, чтобы ты думала обо мне, когда будешь её надевать, – порочным шёпотом произнёс я. – Представляла, что это не шёлк тебя ласкает, а мои руки и губы. В самых немыслимых, сокровенных местах.
– Нет, – вспыхнула Земфира. – Заберите обратно!
Начала сворачивать сорочку дрожащими руками.
– Брось собаке на подстилку, если не понравилась, – резко оборвал её метания. – Это всего лишь сорочка! До свидания, Земфира!
Она замерла, потом повернулась ко мне и застыла, глядя на меня снизу вверх. Её губы были так близко. Пухлый рот манил, сводя с ума. Мои собственные фантазии раздраконили меня похлеще голой, изнывающей от желания бабы. Я дёрнул кадыком, чувствуя, что тону в глазах Земфиры.
Девчонка ждала, что я её поцелую? О, Всевышний!
Уходи, Булат! Уноси ноги! Довольно себя испытывать на прочность!
Совершенно неожиданно Земфира бросилась ко мне и крепко обняла, спрятав лицо на груди. Я обмер и не шевелился. Лишь судорожно вздохнул, прикрыв на секунду глаза. Опустив голову, вдохнул дивный запах её волос, резанувший по уже распухшим яйцам. Сердце билось уже где-то в ушах, норовя выскочить из груди.
Ничего подобного прежде не испытывал. Эти ощущения щекотали мне нервы, терзая, искушая, не хуже самого дьявола.
– Берегите себя, Булат, – тихо сказала девушка и принялась быстро прятать мои подарки в пакет.
– Ты тоже, Земфира, – ответил я ей и быстро вышел.
Убежал.
Нашёл Зинура и Данияра на ферме. Животноводы сраные, – усмехнулся я, видя, как они ковыряются в овечьем дерьме.
Дед достал трубку, мы с Данияром сигареты. Попиздели о погоде, и я поблагодарил старика за тёплый приём.
Он, правда, палец о палец не ударил для моего комфорта, но крыша над моей головой была его, так что пришлось расшаркаться в благодарностях. Недолюбливал я Зинура, сам не знаю почему. Он не вызывал у меня уважения, обращался к нему на "вы" только из-за хорошего отношения к Данияру.