— Почему? Ты спрашиваешь, почему я сделала это? — удивляется Ира, сглатывая слюну. — Потому что любила тебя…
Этого достаточно.
Мне важно остановиться, но я не могу этого сделать. Почему?
— А сейчас? Как бы ты поступила, окажись снова в подобной ситуации сейчас?
Понимаю, что давлю на больное, но ходить вокруг да около мне надоело. Я хочу знать правду здесь и сейчас, пусть и пытался убедить себя, что должен дождаться выздоровления ребёнка.
В глазах Иры плещется сильнейшая боль. Она поджимает губы, снова шмыгает носом и отводит взгляд в сторону, словно пытается скрыть его от меня, чтобы я не видел, что именно творится в её душе в эту секунду.
Оберегает меня от самобичевания?
После этого разговора я и сам буду чувствовать себя последней сволочью, знаю это, но стою и смотрю в глаза той, которая сегодня утопала в моих объятиях.
Мы с Ирой не подростки, чтобы лелеять внутри обиды друг на друга. Если у неё ещё остались хоть какие-то чувства ко мне, мы можем попытаться склеить то, что разбили собственным эгоизмом. В наших сердцах зарождалась любовь, но из-за страсти, ослепившей разум, я многое упустил.
— Ты хочешь знать, как бы я поступила, зная, что меня ждёт?
Я лишь молча киваю, не в силах выдавить из себя и слово.
— Я сделала бы всё так же, Антипов.
Ира поднимается на ноги и с вызовом смотрит мне в глаза: если бы Царёв снова начал угрожать, что отнимет у тебя жизнь, я, не раздумывая, попыталась бы защитить тебя.
Мне становится больно.
Сердце сжимается в груди.
Сам не знаю, какие именно чувства в это мгновение одерживают верх, потому что на душе чересчур паршиво. Она готова изменить мне снова или оказаться изнасилованной, чтобы спасти мне жизнь. Голова идёт кругом, а Ира делает решительный шаг в мою сторону, несколько секунд смотрит мне в глаза, после чего падает рядом на колени.
— Вот я, перед тобой! Я виновата… Долгое время я убеждала себя, что это не так, но я виновата, Антипов. И я прошу у тебя прощения хотя бы ради нашего сына. Ему нужна мать… И отец тоже нужен.
По щекам Иры катятся слёзы, а я быстро прихожу в себя от оцепенения, подскакиваю к ней и поднимаю на ноги.
— С ума сошла? Я не просил тебя вставать на колени! Зачем ты делаешь это? Зачем унижаешься?
— Просил… Когда думал, что я изменила тебе. Ты сам говорил, что буду на коленях в твоих ногах ползать, так вот она я. Я прошу простить меня за кражу информации, за то, что ничего не рассказала тебе о кознях врага. Знаю, что простить такое невозможно, но всё равно молю тебя об этом.