— Вить, почему нас только двое? Где остальные? И еще, ты ведь
тоже буквально физически ощущаешь сильное чувство тревоги и
опасности? Ничего не понимаю, в голове туман сплошной… Да что ж
ты..! — охнув от накатившей боли, я схватился за голову и замолчал,
откинувшись на сидении с закрытыми глазами. Я не мог увидеть, как у
Вити слегка заблестели глаза, которые он быстро вытер, сказав: —
всё позже, потерпи, мы уже близко.
Спустя десять минут мы въехали на пустую парковку районной
поликлиники. Всё это время мы ехали молча, думая каждый о своем. Из
раздумий нас вывел громкий топот приближающегося к нам охранника, в
глухой ночной тишине эхом разносившимся по округе. С водительской
стороны к машине подошел невысокий мужчина средних лет — точнее в
отсутствии света определить было сложно.
— Доброй ночи, молодые люди, вы, собственно, к кому? — задал он
дежурный вопрос, откровенно зевая и потирая заспанные глаза.
— Нам бы врача, дядь, тут парень ранен, нужно помощь оказать.
Есть кто у вас?
— Так, эт-сь, дежурные, да. Нужно спрашивать на проходной, там и
скажут точно. Вход с торца ночью, сами найдете дорогу? — махнув
рукой в сторону, указал нам дорогу сторож.
— Справимся, спасибо, — Витя закрыл окно и повернулся ко мне, —
ты как, идти можешь?
— Да, пожалуй, смогу. Мне что-то всё больше не по себе
становится, — выбравшись из машины и направившись к зданию, я
оглянулся вслед удаляющемуся от нас охраннику, как вдруг он, не
дойдя пары метров до своей будки, вдруг замер, слегка опустив
голову в земле. — Чего это с ним? — я обратил внимание друга на
странное поведение нашего недавнего собеседника, — уснул, что ли?
Во даёт!
До здания оставалось каких-то десять метров, как за спиной в
удалении начал слышаться нарастающий гул. Одновременно с этим,
ночная темнота начала сгущаться, словно дымкой обволакивая всё
вокруг так, что будку сторожа уже было не разглядеть.
Нас продрал леденящий ужас, сковывая холодом тело и не давая
пошевелить ни единой конечностью, а дыхание перехватило с такой
силой, что в глазах начало темнеть еще стремительнее. Не в силах
пошевелиться и издать малейшего звука, мы замерли перед входом в
здание и безмолвно, будто рыбы на суше, хватали ртами воздух,
спинами ощущая чьё-то настойчивое внимание, не чувствуя в нём ни
капли благих намерений. Когда терпеть уже не было сил и в голове
начали пробегать самые жуткие кошмары, которые я только мог себе
представить, дверь больницы с грохотом вылетела с петель,
разлетевшись в щепки. К нам вышел человек в белом врачебном халате
с закатанными рукавами. В его внешнем виде не было ничего
примечательного, за исключением необычной дымки, похожей на рябь
воздуха над асфальтом в жару. Стоя всё там же, в десяти метрах от
входа, по мере приближения к нам человека, мы начали ощущать тепло
и чувство спокойствия, постепенно отгоняющее леденящий ужас и
окутавший округу мрак. Тягучей смолой, тьма совсем неохотно
отступала, отчего человек, по-видимому, являющийся тем самым
“дежурным”, нахмурился и заметно напрягся, будто пробираясь сквозь
вяжущую трясину. Отчасти вернув себе контроль над телом, краем
глаза я заметил в стороне будки сторожа сильно выделяющееся во мгле
тёмное пятно, которое “поплыло” в нашу сторону. Гул всё усиливался,
и воздух будто начал густеть, роняя нас на колени и вдавливая в
землю. Лишь человек в халате, стоит заметить, с явным трудом,
продолжал упорно двигаться в нашу сторону. Только лишь когда между
нами осталась пара метров, до нас донеслось его едва разборчивое
бормотание: