— В этом есть логика, — закидывает назад голову Гордей и смотрит на мерцающие огни на потолке.
— А что? — Вижу, как она с любопытством оглядывается. — Кто-то еще мучится с этой проблемой?
— Иди, солнце, — Мик кивает девице на танцпол. — Мы так, просто задумались. Посидеть немного надо.
Девчонка разочарованно уходит танцевать.
— А знаешь, мне теперь даже интересно, кто в итоге из вас двоих сегодня ее вскроет, — вижу, как Витя наклонился к Стефе и что-то ей шепчет на ушко.
— Сомневаешься во мне? — усмехается Гордей.
— Ты тут, он там, с ней, — пожимаю плечами.
— Сколько ставишь?
— Э не! — вмешивается Пит. — На полноценный раунд не годится. Тебе уже пообещали эту целку, и тебе просто надо взять свое.
— Тогда не больше сотки баксов, — усмехаюсь.
— Забились, — пожимает мне руку Гордей. — Разбей, — обращается к Державину.
Пит разбивает рукопожатие.
— Учитесь, сосунки! Сейчас папочка покажет мастер-класс! — Мик опрокидывает в себя еще один шот и, поднимаясь на ноги, направляется к барной стойке.
— Ну все. Кажется, сегодня мы потеряем последнюю из существующих целок, — смеется Державин.
— Невелика потеря, — слежу за взглядом Вика, направленным на младшего брата, и чувствую, как накаляется атмосфера.
Стефания
— Мне кажется, ты задолжала мне танец, — берет меня за руку Мик и тянет к танцполу.
Все происходит под недоуменные взгляды его старшего брата.
Я оборачиваюсь на Виктора, чувствуя себя неловко. Но он в ответ лишь откидывается назад на барную стойку опираясь на локти и смотрит на нас неотрывно.
Мне же хочется провалиться сквозь землю от неловкости. Еще меньше чем минуту назад я смеялась над детскими выходками именинника, соглашаясь с тем насколько он тупо вел себя в подростковом возрасте, да и сейчас не сильно умнее стал.
Витя поделился со мной лишь позорными историями, которыми любят вгонять в краску при друзьях все близкие родственники.
И про то как его братец воровал яблоки у какого-то злобного соседа, получив в задницу разряд солью из ружья, а потом неделю не мог сидеть на пятой точке, и о том, как их мать отправила Мишу на фигурное катание, а он в знак протеста на выступление вышел в платье, тем самым раз и навсегда поставив крест на маминой мечте о сыне — великом фигуристе.
Рассказывал и о том, как Мик плакал над гусем, которого он несколько дней пас на лужайке в деревне у прадеда а дед свернул ему шею прямо у него на глазах не раздумывая.