Толстяк в белом фартуке носился по
кухне и едва не метал молнии. Кто это такой я еще не успел выучить,
но сообразил, что он имеет тут определенный вес — другие повара,
видя его, тут принимались оживленно стучать ложками и венчиками,
носиться со сковородками и всячески делать занятой вид.
— Скоро придут первые посетители, а у
вас еще ничего не готово! Где закуски? Где тушенные бобовые
стручки? Где сашими? Где тофу? Где все?!
Ножи, нарезающие овощи, застучали
быстрей, отбивая морзянку. И, кажется, это был сигнал о помощи.
— А ну живо работать! А не то всю
браковку на ваши зарплаты запишу! Будете гнилье есть!
Довольно быстро я понял, куда меня
занесло. Идзакая — так называется тип этого заведения. У нас для
подобных мест используют слово «закусочная». В идзакая после
трудного рабочего дня приходят уставшие японцы, чтобы выпить и
закусить. Поэтому особых изысков искать не приходится.
— А ты чего тараканов считаешь? —
толстяк подошел ко мне. От него пахнуло кислым потом и
козлятиной. — Ты же новенький?
— Новенький, — кивнул я.
— Кажется, стажер Кенджи?
— Верно.
Незнакомец с нескрываемой
надменностью фыркнул:
— Хочешь под старость лет остаться
без работы и ночевать на улице, прося милостыню?
— Нет, не хочу.
— Тогда чего расселся и еле
двигаешься?! — закричал он, обнажая редкие мелкие зубы. — Шевели
руками! Чисти овощи и рыбу!
Толстяк был прав. Тут просто так
уволиться не получится. Возраст мой тридцать лет, а это уже белый
билет для дальнейшей карьеры. Я слишком стар, чтобы начинать
сначала. Дорога на другие рабочие места мне закрыта, тем более на
что-то серьёзное, типа больницы. Меня просто никуда не возьмут.
Удивительно, что вообще сюда приняли. Видимо сказался дефицит
стажеров, готовых за копейки делать всю грязную работу на
кухне.
— Чего молчишь? Ты что, сумасшедший?
Нам не нужны сумасшедшие! Мы дорожим своей репутацией!
— Будет исполнено, Бао-сама! —
воскликнул за меня старичок, вдруг резво юркнув к нам. — Стажер
Кенджи будет работать старательней и прямо сейчас все почистит и
приготовит!
Я присмотрелся. Старик был одет в
простую рабочую форму, выцветшую от времени. Его седые волосы,
заплетенные в пучок, торчали из-под грязной кепки. Лицо старика
было изрезано морщинами, но глаза, спрятавшиеся под густыми
кустистыми бровями, искрились добротой и мудростью.