- Моя комната наверху, мы мешать друг другу не будем, - словно прочитал мои мысли, говорит Резник.
- Наверху? – сразу вспоминаю лестницу, ах вот что там. – Но дом же вроде одноэтажный?
- Почти, я из чердака сделал себе комнату, - кидает в рот макаронину, тщательно ее пережевывая. – Мне хотелось много личного пространства.
- Понятно, - хоть ни черта и не понятно.
Около десяти минут, мы едим в полной тишине, и я даже не знаю о чем с ним поговорить? Может спросить, как у него дела на работе? А это вообще будет уместно? Откуда мне знать, чем занимается прокурор, и как у него могут быть дела на работе? Да и что он ответит? Нормально?
Может похвалить то, как он мастерски сварил макароны? Нет, еще подумает, что я ему льщу, лучше оставить все эти хвалебные эпитеты при себе.
Хоть на самом деле, еда очень вкусная: в меру сыра, в меру соли, не разваренные спиральки. Не хватает конечно, овощей, но я не рискую сказать об этом вслух.
Мужчина, который умеет готовить вызывает у меня не только уважение, но и трепет. Он красивый, умный, при такой должности и еще готовит. Разве это не подарок судьбы? Почему он спустя столько лет не женился повторно? Не нашлось достойной?
Бабушка рассказывала мне, что Аня с Никитой поженились очень рано, буквально на втором курсе университета. Тогда молодой и никому неизвестный студент, не внушал доверия нашей семье, поэтому его не любили особо.
Они редко приезжали навестить бабушку вдвоем, в основном, Аня приезжала сама, и только по ее рассказам маме, я могла узнать, как у Никиты дела и как быстро он поднимался по карьерной лестницы.
Этих приездов ждала больше, чем своего дня рождения и нового года. Но, что тогда поражало мой детский мозг, тетя никогда не говорила о нем с блеском в глазах. Раньше я не понимала, а сейчас, когда стала старше, вспоминаю, что все было обыденно. Аня говорила о Никите, словно он ее друг или сосед, но никак не горячо любимый муж. Но с другой стороны, что я могу знать об этом? Их жизнь всегда была скрыта от посторонних, даже ее смерть, казалось бы, покрыта тайной.
- А куда ты, кстати, поступила? – вдруг спрашивает Никита, возвращая меня на землю. – Твоя мама сказала, что ты поступила в университет, но в какой, не упомянула.
- Ну, это не университет, - откашливаюсь я, - всего лишь театрально-художественный колледж.