Вы,
Хатояма-семпай, уже дня три, как ночуете в офисе, это
очень плохо для здоровья! Так нельзя, и я…
На мгновение внутренний взгляд Тацуи нарисовал ему
Аяко как учительницу, отчитывающую нерадивого ученика,
и уровень его
воодушевленияеще раз повысился. Наверное,
что-то из его воодушевления почувствовала и Аяко. Или
осознала, что Тацуя всееще сидит на полу,
откуда открывался просто исключительный вид на ее
ноги. Немного лучший, чем она хотела бы показывать кому бы то ни
было, особенно Тацуе.
«Как минимум пока», — вспомнила результаты поиска «идеального
собеседника» Аяко и даже немного рассердилась на себя и Тацую.
Вслух же проговорила:
— Не пяльтесь так, Хатояма-семпай, — и одернула
юбку.
Сидевший на полу Тацуя опустился уже практически в
догезу, очень низкий поклон извинения, и начал
рассыпаться в извинениях:
— Простите, Хитани-сан, очень извиняюсь,
Хитани-сан, я не нарочно, Хитани-сан.
— Все хорошо, Хатояма-семпай, я не очень против, но
это немного смущает. Поднимите голову, Хатояма-семпай.
Тацуя поднял голову. «Белые. Кружевные.» Его
выдержки хватило, чтобы не сказать это вслух, но взгляд снова, как
он подозревал, стал довольно выразительным. Он опять опустил глаза,
но заново в догезу становиться не стал, опасаясь
попасть в бесконечный цикл. Вместо этого со словами «Простите
еще раз, Хитани-сан» повернулся немного в сторону и
начал сворачивать футон. После того как закончил, он сел на
диванчик, вернув столик, стоявший в
стороне и явно сдвинутый, чтобы было место для
футона, на его законное место.
Аяко, всееще слегка покрасневшая,
присела на край дивана, стараясь сохранять дистанцию, но в то же
время показывая, что не сердится.
— Хатояма-семпай, — начала она мягко, — я понимаю, что ситуация
несколько… необычная. Но пожалуйста, не переживайте
так сильно. Я просто беспокоилась о вашем здоровье.
Тацуя глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями.
— Хитани-сан, я очень признателен за вашу заботу. Просто… это
все так неожиданно. Я даже не помню, как оказался
здесь. Ведь не могли же вы меня сюда сами принести?
Тацуя очень-очень надеялся, что это не так. То, что его
невменяемую от усталости тушку девушка каким-то образомдоставилак себе домой, уже
былодовольно плохо, но если бы
онаегоеще и
сама принесла, лично — просто позор на всю жизнь, даже
с