Моше Пияде? Обратная ситуация,
старички и часть политаппарата за него, а молодежь и выдвиженцы
последних трех лет — нет, они ценят не философские глубины, а
командирские качества. Кабинетный теоретик им не интересен.
Милован Джилас? Будь он лет на
десять постарше, поставил бы на него — относительно молод, но в
партии давно; член Политбюро с довоенных времен, но постоянно с
людьми; хороший публицист, но резок, как понос… а к людям надо
мяхше, мяхше… Вот и сейчас, вместо того, чтобы найти компромисс,
бранится с Жуйовичем.
Когда спор о наследстве дошел до
матерщины, я влез в секундную паузу:
— Погодите, другови, где хоронить
будем?
Пияде нахмурился и смешно встопорщил
щеточку усов, но через секунду вместе со всеми призадумался — а
действительно, где?
— В Ливно нельзя, — оторвался от
своих военных проблем Арсо. — Если немцы выбьют нас из города…
По комнате как темная волна прошла —
все представили, что могут сотворить с захоронением даже не
эсэсовцы, а усташи. Причем никакого приказа командования им не
потребуется.
— Может быть, тайно? — высунулся
из-за спины Пияде коротышка с комиссарскими нашивками. — Где-нибудь
в горах?
Ранкович посмотрел на него, как
Троцкий на мировую буржуазию:
— Мы не успеем обеспечить
секретность и не можем рисковать тем, что враги обнаружат
могилу.
— Вывезти в Бари? — предложил
Коча.
Его вариант тут же отверг Пияде:
— Нельзя! Друже Тито должен быть
похоронен в югославской земле!
— Вис!
— Вис?
— Вис, конечно же!
Кажется, собрание нашло подходящее
место. Партизаны и союзники заняли этот адриатический остров
несколько месяцев тому назад, перебросили для охраны одну из
далматинских дивизий и развернули там аэродром. А также передовой
пункт легких сил — английских эсминцев и невообразимой мешанины из
всевозможных плавсредств, которая гордо именуется морнарицей,
«Военно-морским флотом НОАЮ». И хрен теперь партизан с острова
выбьешь — с моря и неба их прикрывают союзники.
Тело маршала обмыли, переодели в
новенький мундир, уложили в красивый гроб и выставили у него караул
в ожидании спецборта. Попрощаться хотел чуть ли не весь город, так
мне показалось, но через день прилетел «дуглас» и тело отправили на
Вис. Следом туда же эвакуировали Верховный штаб, ЦК и невоенные
службы, вроде редакций, агентства Танюг, нескольких госпиталей,
офицерскую и снайперскую школы. Мы остались отбивать наступление, и
некоторое разочарование скрасило только прощание с киношниками.
Режиссер после знакомства с последствиями десанта очень проникся,
понял, от какой участи его избавили, и в качестве жеста примирения
презентовал бутылку бурбона, а сам умчался на Вис — похороны
маршала сами себя не снимут.