— А коллеги ваши? Не в курсе, что у
них?
— Они еще вчера съехали.
— Куда?
— На запасные площадки. Позавчера
над городом самолет-разведчик ходил, вот они и забеспокоились.
Предусмотрительные, суки.
— Надо сказать, не зря. Вам бы тоже
не помешало отъехать.
— От бомб не спрячешься, Владо.
И тут меня кольнуло — что, если и
здесь немцы сподобятся выбросить парашютистов?
— А от десанта?
— Генерал Йованович считает это
невозможным, вы зря беспокоитесь.
— Я потому и жив до сих пор, что
учитываю невозможные варианты, — поморщился я. — Нехорошее у меня
предчувствие, Николай Васильевич.
— Предчувствие к делу не
пришьешь.
— Да в городе сейчас только мы да
часть батальона охраны, хорошая цель. Знать бы, что на аэродромах у
них творится, не дай бог немцы сумеют…
Пока мы разговаривали, солнце
поднялось над горами, резко переключив ночь в день. И там, в ярком
свете, мне померещились черные точки — я сощурил глаза, но толком
не разглядел и цапнул у Корнеева бинокль.
С востока надвигались бомберы.
Грамотные, суки — шли от света.
— Накаркал, вторая волна.
Корнеев обернулся, приложил руку к
глазам, и уже через минуту персонал миссии разбежался по укрытиям,
а мы помчались к своим. Хорошо, что бежать под горку и почти по
прямой — можно считать, что мы успели, первые взрывы застали всего
метрах в ста от амбара. Привычно рухнули под забор, пережидая, пока
вокруг рвутся бомбы и рушатся дома. Основной удар опять пришелся на
гимназию, општину, комендатуру в бывшем полицейском участке и
радиоцентр у церкви Всех Святых, с антеннами на колокольне, но все
довольно быстро закончилось. Минареты, церкви и старые мечети, к
счастью, уцелели — четыреста лет стояли, дай бог, еще четыреста
простоят.
Кричали и бегали люди в пилотках со
звездочками, жители решительно, без паники спасали имущество и
проклинали немцев, между двух горящих домов протиснулся джип и
умчал Тито, сверкнувшего золотым шитьем на петлицах и красными
отворотами шинели.
Лучше бы в пещере над Быстрицей
остался, ей-богу.
Потому как третьей волной прямо над
головами прошли тупорылые медленные «тетушки Ю», из которых на поле
за Бриной посыпались парашютисты.
Секунд тридцать я завороженно
следил, как черные комочки камнем летят вниз, а потом хлоп! и над
ними раскрываются купола. Зеленоватые и немного белых, под которыми
болтались длинные ящики.