А если это еще кто-то видел, то и вовсе была трагедия.
Но я малевала, изо всех своих сил. Вернее без сил, именно в своих картинах находила ту самую тонкую нить которая держала меня на плаву.
Ночью, когда весь огромный город засыпал, я брала кисти, краски, ставила холст и сходила с ума от счастья.
Это было сродни любви, только честно, без прикрас и притворства.
— Да, иногда балуюсь.
— Жаль, я почему-то верил, что ты пойдёшь дальше.
А я и пошла… Вот только ты невнимательно смотрел мою страницу и поленился даже прогуляться по ссылкам. А так бы обязательно знал, что уже через месяц у меня будет выставка. И уже не первая, даже не десятая. Я вырвала своё кусочек, своё маленькое, уютное место под солнцем.
Раз такой невнимательный, то и не стоит будоражить человеческое сознание. Пусть прибывает в уверенности, что я, как общая масса, просто работаю чтобы есть и пить, а остальное оставила в разряде мечты. Все же нормальные, взрослые люди так делают — они обязательно должны немножко страдать.
— Ну, нужно признать, что ты тоже не понимал этой моей тяги к краскам. Так что большенство было против.
Я осознанно возвращала разговор в прошлое, мне так хотелось увидеть его истинные эмоции. Есть ли они до сих пор.
Что такого, взять и спросить напрямую, что произошло тогда, двадцать лет назад, но что-то внутри мешает, не даёт этого сделать. Обида так и покачивает на своих волнах выкидывая тонкий аромат яда.
— Нет, наоборот, мне всегда нравилось. Твои картины, они очень необычные их нужно понимать, не видеть — именно понимать. Просто большенство хочет классику и фотографическую точность, а у тебя другое направление.
— Да, действительно, у меня другое направление…
— Ты замужем? — этот вопрос почему-то застал меня врасплох, обескуражил.
— Ты считаешь, что я дома оставила мужа сидеть с детьми и прилетела на свидание с малознакомым мужиком?
Настала его очередь смущаться.
— Ну нет конечно… И потом я же не малознакомый…
— Я тебя знала всего четыре месяца в универе. Ни до, ни после. Так что не обольщайся.
Разговор стал слишком накалённым, эмоции били через край. В какой-то момент мне даже показалось, что он сейчас встанет и, вежливо попрощавшись, выйдет от сюда. Но нужно отдать Фёдору должное, с достоинством вынес это испытание.
А я почему-то почувствовала дикую боль и злость в душе, захотелось даже заплакать и наверное заорать.