– Булавка,
– сбивчиво произнес фамильяр. – Пропусти энергию через
нее.
Я с
сомнением повертел в руках свое импровизированное оружие. Колющие
удары хороши против живых существ, но вряд ли они смогут нанести
хоть какой-то ущерб плюшевой кукле. Но, может, получится ее
каким-то образом “зарядить”? Я схватил булавку двумя руками,
пропуская через нее энергию, прямо как в случае с аспектом
невидимости. Металл стал быстро нагреваться и вскоре раскалился
докрасна. Не совсем то, чего я ожидал, но и так тоже
неплохо.
– Эй,
громила, я здесь!
Сбросив
невидимость я занял место, которое приметил уже давно – стык двух
массивных шестеренок, которые как бы зажевывали все, что могло в
них попасть. Мой безумный противник, повинуясь своей боевой
программе, тут же нанес удар.
Очень зря –
клюв фамильяра застрял между шестеренками, и теперь ему понадобится
какое-то время, чтобы вырваться на свободу. Тем временем, я
запрыгнул противнику на шею, и изо всех сил принялся рубить его
плюшевое тело своим раскаленным оружием, стараясь не думать о том,
какую ужасную боль я причиняю ему прямо сейчас.
–
А-А-А-А-А!!! Наруши-и-итель! – от его нечеловеческого крика мне
едва заложило уши.
К
сожалению, булавка быстро остыла, а мне едва удалось наполовину
распороть его шею, отчего голова фамильяра стала болтаться, а из
открытой раны начала вываливаться магическая “набивка”. Я
поморщился, вспоминая фразу про выпущенные кишки. А ведь, для нас,
кукол, это, по сути, одно и то же. Во всяком случае, по ощущениям.
Черт, и он все это чувствует прямо сейчас? Да еще и не может
остановиться – проклятие заставляет его атаковать, несмотря на
ужасные раны.
– Прости,
прости! – взмолился я, отыскивая глазами другую ловушку. – Еще один
раз, мне нужно сделать это всего один раз!
От
напряжения и шока я споткнулся и едва не пропустил новый удар
клюва. Меня спасло только то, что рана не позволяла ему нормально
двигаться. Проклятье, нужно собраться, взять себя в руки, или я
тоже не жилец!
Удар! Еще
удар! Черт, да не гасни ты, проклятая соломинка!
– Убе…
Мея…
Мой
противник уже не мог ни говорить, ни стоять на ногах. Он только
полз в мою сторону, волоча за собой тяжелую голову, висящую на
небольшом лоскуте “кожи” и издавал хриплые, нечленораздельные
звуки. А я, чувствуя себя последним на свете мучителем и живодером,
пятился назад, дожидаясь, пока зарядится мое единственное оружие.
Энергии – на самом донышке, того и гляди, сам свалюсь замертво от
истощения.