– Стой, а откуда ты вообще узнал, что она еще жива и ищет именно
тебя?
– А чем же еще будет заниматься последний представитель
уничтоженного рода в свободное время? Я ставлю на месть.
– Ааа…
– Слушай, а у вас в рапорте тоже так и написано – “подозреваемый
испарился”?
– Так, Женя, не я пасла эту дуру! И вообще… Иди уже вытаскивай
свой дурацкий Осколок и не морочь мне голову!
– Уже бегу, рыбка моя, вот-вот Костя подгонит автомобиль!
Спасибо, что ради меня готова расколоть подозреваемого в шпионаже в
пользу Рейха!
– Ну ты… Придурок!
Герда отключилась и плюхнулась обратно на простыни.
Дурак, придурок, идиот! Но, сука, как слышишь этот голос в
трубке, так сразу мурашки по коже, а внизу живота начинается легкое
пока…
Герда ударила себя по щеке.
– Людвиг! – сказала она, и тень в углу, которая уже третий час
смирно сидела на стуле, охотно поднялась на ноги и подошла к ее
развороченной постели.
Молчаливый голем, который напоминал прошлого Людвига как две
капли воды – даром, что этот был полностью лысым – сверкал голубыми
глазами из темноты. Он был готов ей услужить во всем.
Герда скосили глаза на часы. Ладно, досыпать уже глупо –
будильник уже у ее постели.
– Помоги мне добраться до ванной, а сам собирайся. Этот
злополучный К. просто какая-то коробка с секретами.
* * *
– Омское метро, оно как кот Шрёдингера, ваше сиятельство, –
послышался голос одного из ликвидаторов. – Оно одновременно и есть,
и нету.
Следом разразился вал хохота, а я выбрался из полумрака дрезины.
Смысл шутки остался мне не ясным.
Дрезина, конечно, была далеко не такой навороченной, как
“Дикобраз” Яна Клавдиевича, но многого от нее и не требовалось. В
тесноте туннелей особо не постреляешь, и пары пулеметов на носу и
позади должно хватить за глаза. Кроме этого позади тягача прицепили
вагончик, где расположились полсотни “хлопушек”.
Я спрыгнул на рельсы и всмотрелся вперед. Въезд в метро еле
проглядывался через пелену, скрывающую всю местность вокруг. Он
походил на зев пещеры и в нее уходила колея, по которой нам
предстояло проехать еще метров триста. Вторая команда под началом
Жука готовилась заходить на вторую ветку со стороны станции
“Комбинатская”. Наша называлась “Сибирский проспект”, и до нее еще
предстояло преодолеть километр по колее.
Из дрезины раздавался треск рации – команды сливались в сплошную
какофонию. Это еще подготовка, как сказал при прощании Зубр
получасом раньше. Когда пойдем на “дело”, обещает быть еще
хлеще.