– Господи, спаси и сохрани…
Похоже, пронесло. Не помню, как я оказался в палатке. Ветер натянутыми струнами свистел в оттяжках, волны, не унимаясь, с разъярённым упорством и грохотом рвали в клочья берег. Порой казалось, что палатка не устоит. Даже страшно стало по-настоящему. Только это был совершенно иной страх – сладкий, родом оттуда, из детства, когда всем нам было страшно и вместе с этим безумно интересно, даже весело. Давно ли вам приходилось испытывать эти два чувства вместе? Нет, не вспоминать, а именно чувствовать?
Отчего-то нестерпимо захотелось расковать себя, свою душу, мысли от стесняющих лат искусственного приличия и обязательств. Несравненное счастье – почувствовать вдруг близость детства… А ещё услышать мир вокруг, понимая, что он тоже слышит тебя. Ты для него дитя в колыбели. Позволь матери показать свою любовь и понянчиться…
Мы спрятались с головами под одеяло, вспоминая, как бегали тогда босиком по лужам, ели самые вкусные в мире конфеты – круглые и дешёвые карамельки, обсыпанные какао-порошком. Так мы и уснули там, в беззаботном, карамельном детстве, где были выцветшие на солнце волосы, обгоревшие носы и сбитые коленки. Шторм с грозой и ливнем резвился всю ночь…
Утром я проспал. Меня никто не будил. Я лишь слышал, как негромко разговаривают у костра Ольга с Юрой, вспоминая хуторскую жизнь, когда они пасли коров на хуторе, купались в Тильзитке, катались зимой с горы под названием «лихорадка». Еле слышно позванивала посуда, лениво трещал костёр, пахло дымом. Палатка, замерев у края голубого озера, грела бока под ранними лучами.
Вам когда-нибудь доводилось солнечным утром, после грозы, которая утоптала песок вдоль всего пустынного берега, броситься, сделав из палатки всего лишь шаг, в объятия волшебного озера?
Потом пили кофе, ели самые обыкновенные Гурьевские сардельки с горчицей. Валентина рассказывала про земляка из Гуляй-поле – батьку Нестора Махно. Санька и Никита спали. Вечером на знаменитый Юрин шашлык приедут Оксана с Денисом. Терпкий запах костра так густо смешался в низине с остатками ночного тумана, наверное, затем, чтобы помнили мы о нём всю зиму, а может быть, и жизнь.
Сегодня мне приснился дождь… Нет, пожалуй, не приснился. Я там опять был… Зачем? Затем, чтобы ещё раз прикоснуться к счастью.