– Ты сама меня вынудила, между прочим, своими скандалами, – сказал он, решив перейти в нападение.
– Чудесное оправдание твоему паскудству! – кричала я.
Ярость поддерживала меня в моей решимости. Не было времени анализировать и продумывать, что потом. Сейчас было больно. И эти боль и ярость гнали меня прочь из этого дома, от человека, которому я верила и который предал меня.
– Я надеялся, что ты не узнаешь, – сказал он вместо извинений и помог мне погрузить вещи в машину. Мы ехали молча до самого дома родителей. У меня больше не было слов. И ему тоже больше нечего было сказать. Домой ко мне зайти он постеснялся, не желая объясняться с моей семьей. Я села на лавочку перед подъездом, нервно куря. Он подошёл, порывисто обнял на прощание… И ушёл.
Потом позвонила Люда и сказала, что все это продолжается много лет и что она считала его «свободным», потому что он никогда не говорил обо мне. Собственно, она считала его своим женихом со всеми выходящими отсюда планами и мечтами на будущее. И что только недавно она узнала о моём существовании и решила позвонить мне и разобраться. Чудесно. Это было даже хуже, чем я думала.
В итоге разговора мы обе на эмоциях поставили ему диагноз и решили расстаться с ним. Забегая вперёд, скажу, что я с ним рассталась. Она осталась с ним.
Только время спустя я поняла, что её звонок был продуманным планом убрать соперницу с дороги. И я повелась на это.
Он не позвонил ни разу. Наверное, это выглядит ужасно, но первая позвонила я через два дня. Мне было слишком больно, чтобы я могла вынести это в одиночку. Я даже плакала и унижалась, просилась обратно, обещала исправить свои ошибки, как будто это я предала его. Он был высокомерен, жесток и неумолим. Последнее, что он сказал: «Если ты будешь снова звонить, мне придётся сменить номер телефона». Я больше не позвонила.
Врач в нелепом огромном колпаке, наверное, повидал тысячи таких, как я. Он пришёл с ночной смены, и эти страсти-мордасти были для него очередной досадной помехой на пути к заслуженному отдыху.
– Милочка, ну вам же не двадцать лет, что ж вы так убиваетесь за мужчиной? Займитесь лучше собой, детьми… В жизни есть много других радостей… У вас есть дети?
– Да, двое, – пробормотала я, – два сына.
– Ну вот видите! Вы должны думать о них.
Я только плакала беззвучно, слёзы без остановки текли по моему лицу, пока медсестра поправляла капельницу на моей руке. Ну почему я не умерла. Теперь весь этот стыд и снова боль. И все смотрят на меня с потайной усмешкой в глазах: старая кошелка, уже под пятьдесят, бросил муж, а она туда же, таблеток наглоталась, дура.