Мы выехали к Аулгану чуть свет. Просыпались по обочинам полевой дороги адонисы, жмурясь спросонья. Смотрели своими весёлыми желтыми зрачками в ресницах листьев на восток. Там, как большая желтая лягушка, барахталось в облаках, всплывая, солнце. Ящерицы проворные выползали из своих ночных убежищ, и те, что ярко зелёные, мужского пола, карабкались по веткам чилиги. Они вертели головой, высматривая, не пробирается ли на их территорию соперник. Не пора ли гнать кого-то в три шеи с родной земли… У нас было как раз три шеи: моя, Сашкина и Паши. Но ящерица отворачивалась от нас, благосклонно дозволяя и нам считать эту землю родной. Пахло молодой полынью. А вдалеке деловито пересвистывались сурки. В общем, в основании жизни лежали не трудности, а один только восторг, усиленный тем, что это была наша первая после зимы вылазка к Аулганскому ущелью.
Мы, накручивая лёгкие педали, взобрались на перевал – и старые горы, молодо зеленеющие в утреннем солнце, открылись перед нами.
– Какие зелёные!
– А они не зелёные, – поправил нас дотошный Павел. – Они… Они… – Он, быстро поглаживая своими музыкальными пальцами экран смартфона, открыл страничку, где можно было определить оттенки цвета и их названия. Мы придвинулись к Павлу.
– Серовато-жёлтые? Незрело-жёлтые? – бормотал он. – Бронзовые?
Конец ознакомительного фрагмента.