Заметим, что все эти героические усилия предпринимались с целью получить все более сложные и причудливые химические реакции в этих крошечных одноклеточных пробирках, сложность которых уже начала достигать уровня, когда большая часть традиционных химических знаний оказалась если не бесполезной, то катастрофически недостаточной. Короче, ожидания частично оправдались, и жить в единой информационной сети, включая всех новых персонажей, стало значительно интереснее, хотя и не настолько, как хотелось бы.
И тут Гору пришла в голову идея. Началось с двух интересных приспособлений одноклеточных репликантов. Во-первых, они начали выделять химические вещества, чтобы коммуникировать друг с другом. Скажем, колония клеток выползает на прибрежный камень, во время отлива часть из них высыхает и гибнет, оставляя в процессе особое вещество, которое не встречается в живых особях. В следующий прилив новые клетки начинают размножаться в этом направлении, наталкиваются на следы этого вещества и больше в этом направлении не ползут. Короче, репликанты начали передавать друг другу информацию. Чтобы понять восторг, охвативший Гора при этом открытии, надо знать, что до сих пор это происходило только в рамках Изиды между ее узлами и никак не иначе.
Гору тут же загорелось использовать репликантов как еще одну среду для расширения Изиды, создавая своего рода гелевые узлы. В принципе, ничто этому и правда не мешало, более того, значительно позднее на одной из планет в соседней части галактики удалось создать гелевый океан фантастической вместимости и, к сожалению, столь же фантастической задумчивости, так что ничего путного от этого галактического шлемазла добиться не удалось. Тем не менее, его любовь к впитыванию совершенно бесполезной информации позволила использовать его как своего рода галактический бекап, хранящий практически статические копии – что само по себе являлось замечательным результатом.
Чтобы понять это преимущество, надо пояснить, что узлы Изиды (а значит, и Гайи, и всех-всех-всех) были отнюдь не фон-неймановскими компьютерами с раздельными программами и данными, а, как ни странно, нейронными сетями. В результате любой кусок данных одновременно являлся и программой, а потому начинал выполняться в тот момент, когда он попадал в память. Результатом его выполнения было изменение состояния сети, в котором она была способна предсказывать новые внешние воздействия.