Уже вечерело, начинало холодать, мужичок возвращался с поля на своей белой лошадке, вся его одежка была в заплатах. Он не обратил внимания на пару молодых людей: наверное, слишком устал. И они отдалялись друг от друга. Только Марта из всех чувствовала какое-то удовлетворение от послеобеденного времяпрепровождения. Чем дальше отходили Ян с Мартой от реки, тем глубже солнце пряталось за рощей.
– Милая, да ты с ног до головы в пыли, – заметила пани Пилсудская, когда пара вошла в гостиную, вернувшись домой. – Тебе надо бы сменить наряд.
– Где же ты водил бедную пани Марту, Ян, – возмутилась и Берта. – Настася! Помоги гостье переодеться!
Пока Ян совершал прогулку с Мартой, их отцы, сидя в кабинете, обсуждали интересующие их дела, ради которых, возможно, только и была затеяна эта поездка. Окруженные шкафами из темного дерева, которые были сплошь заполнены книгами, паны попивали настойку, закусывая холодным печёным мясом.
– Мы давно знаем друг друга, не правда ли? – начал пан Пилсудский и закурил свою трубку.
– То так, – отозвался Маскевич-старший, протягивая руку к стакану с настойкой.
– Тогда, мой друг, расскажи мне, что за судьбу ты приготовил для своего хлопца?
– Сейчас он еще очень молод, ему нужно найти дело по душе. А после моей смерти ему достанется это имение. Это все, что я могу сейчас сказать, – пан Маскевич встал и стал расхаживать по комнате: от бюро, покрытого зеленым сукном, до высокой резной двери.
– А что с женитьбой? Когда думаешь его образумить?
– Я никогда не выбирал что-либо за него. Мне нравится твоя дочурка, я был бы очень рад, если б он попал в такие симпатичные руки, – пошутил пан. – Я прежде с ним поговорю. Расспрошу его обо всем, знаю, что он собирался возвращаться в город, но что и зачем, не знаю.
– Ладно, давай выпьем за детей наших. При любом исходе, чтоб они были счастливы, – и гость, ударив край своей рюмки о графин, опрокинул ее быстрым движением. – Ах, хорошая настойка.
– Да-а, старая ключница еще делала.
– Теперь разреши тебя оставить, хочу еще вдоволь наболтаться с твоей женушкой перед отъездом, может она скажет мне что-то более путное. Успокоит старика, – ухмыляясь, сказал Пилсудский, поднялся и поставил рюмку на столик, рядом с бутылкой.
– Так изволь, коли не шутишь, – рассмеялся его собеседник, отворив ему дверь.