Со временем это вошло в привычку и со мной всегда был блокнот, в котором я неаккуратным кривоватым почерком помечал самые интересные места в беседе двух людей и предположительные ответы, которые бы могли бы считаться удовлетворительными. Знакомый психолог отца одобрил мое увлечение, так что в семье никто не удивлялся ежемесячным тратам на бумагу и ручки.
Мне особенно нравилось слушать разговоры иностранцев, а в особенности приезжих, что пытались закрепиться здесь, в Нью-Йорке. Их речь всегда отличалась скомканностью, отрывистостью и путаницей в словах, что, конечно же, объяснялось их плохим знанием языка и полным отсутствием знанием о городе и его горожанах. Моя мама не была американкой, а приехала из Южной Европы, из маленькой и очень бедной Албании, очень любила свою Родину и с младенчества разговаривала со мной на своих родных языках, поэтому я знал греческий и частично один из двух диалектов албанского языка и всегда радовался, когда мог подслушать разговор своих соотечественников.
Со временем число моих блокнотов перевалило за отметку в 10, потом в 30, а к моим 14 годам достигло отметки в 50.
Я рос и проблемы с общением стали уходить, потому что с приходом подросткового возраста мое тело стало меняться и из меня получился достаточно красивый парень по меркам девчонок из моего класса, да и из параллельного тоже, к чему лукавить.
Время, когда я делился самым сокровенным с машинкой прошло, но привычка носить и записывать все разговоры в блокнот осталась.
Когда я закончил школу, достаточно хорошо для того, чтобы поступить в университет, своей специальностью я выбрал дифференциальную психологию, которая занимается изучением особенностей различных этнических и в целом социальных групп, где мои многолетние записи оказались очень полезными и позволили забыть о трудностях в подготовке отчетных проектов за каждый курс.
На моем факультете училась Элизабет – моя девушка. Мы встречались с ней уже три года (а я был уже на 4 курсе) и в наших отношениях не было недопониманий и ссор, потому что мы были очень похожи и имели почти идентичные взгляды на жизнь и отношение к окружающим нам людям: предпочитали не вмешиваться в жизнь других и сторонились тех, кто пытается сунуть нос в наши.
В один зимний день, когда крышу моего дома и всех близстоящих замело крупными хлопьями снега, она тихо зашла в мою комнату пока я спал. Было утро, семь на крупных круглых часах белого цвета, и дверь ей открыла моя мама, которая приложила палец к губам и кивнула головой в сторону лестницы, что давало понять, что я ещё сплю и нужно быть тише, но подняться ко мне безусловно можно.