В общем, все на своих местах.
Маргарет наклонилась и принялась собирать заколки, приговаривая:
– Миледи ничего не должна делать сама, о чем только она думала? – Маргарет, как всегда, удивительно точно удавалось подражать голосу горничной графини.
Она бросила булавки в кубок, стоящий на туалетном столике Изабелл, и с тревогой покосилась на сестру.
– Ты в порядке?
Ответить Изабелл не могла. Ее душили слезы. Но ведь с ней была Маргарет, которая единственная во всем мире могла понять, что она не может говорить, что она не в силах быть идеальной каждое мгновение.
– О, Иззи! – Голос Маргарет был полон искренней симпатии. Она села на кровать и крепко обняла сестру. Маргарет была маленькой и хрупкой, а Изабелл – высокой, так что поза была не слишком комфортной, по крайней мере физически, но будущая герцогиня сразу почувствовала себя лучше.
– Ты же можешь убежать, и тебе это известно. – Судя по тону Маргарет, идея вовсе не казалась ей безумной.
Изабелл издала звук, который, исходи он от другой, менее совершенной женщины, можно было бы счесть фырканьем или даже хрюканьем.
– Как же я убегу? – Она подняла голову, которую перед этим склонила на плечо сестры, для чего ей пришлось скрючиться. – Я же ничего не умею – только быть красивой, элегантной и совершенной. У меня нет никаких навыков и опыта. Ведь главное не убежать – надо еще выжить при этом.
Маргарет открыла рот, явно намереваясь запротестовать, но сразу закрыла его.
– Вот видишь. – А ей так хотелось, чтобы сестра нашла аргументы в споре и попыталась убедить ее, что все получится! Возможно, тогда Изабелл бы не чувствовала себя такой бесполезной. Если даже Маргарет, сестра, любившая ее больше всех на свете, не может придумать, как ей выжить, сбежав из дома, значит, она уж точно ни на что не пригодна.
– Он довольно-таки красив, – пробормотала Маргарет, не скрывая скептицизма. – По крайней мере, завтракая, ты сможешь смотреть на что-то приятное.
– Всю оставшуюся жизнь, – буркнула Изабелл и поморщилась.
– Ну, может быть, он устанет от тебя и оставит с детьми в деревне.
Изабелл выпрямилась и зыркнула на сестру.
– Утешила, называется.
– Что, по-твоему, я должна сделать?
Ничего. Теперь уже никто ничего не сможет сделать, даже сама Изабелл. Нет, в первую очередь, сама Изабелл.
Проблема не имела решения. Она мечтала хотя бы однажды возразить против того, что спланировали для нее родители и что они с ней сделали, осознав, что их дочь вырастет красавицей.