– Дай огня в зубы! – попросил парень.
Юра помедлил, думая сказать парню: “Свои пора завести”, но потом чиркнул спичкой, поднес. Парень закурил. У парня было бледное худое лицо с широкими скулами и скошенным подбородком.
– Зеленый Бор скоро? – недовольно спросил его Юра.
– А хер его знает, – ответил парень. – Я к корешам в Ивантеевку еду. Не отсюдова. Ты тоже?
Юра слегка кивнул.
Парень тускло осмотрел Юру, снова привалился к стенке и, с сигаретой в мокрых губах, полуприкрыл глаза.
Юра отвернулся, выпуская дым в дверной проем.
Электричка тащилась неспешно.
“Ползет как черепаха, – зло думал Юра. – Кретиноид. Идиотиум. Дуроплезиус…”
Быстро докурил сигарету, метнул окурок в ползущую мимо пыльную зелень. Вернулся в вагон. Все те же пассажиры все так же сидели на своих местах. Некоторые посмотрели на Юру, как ему показалось, с усмешкой.
“Способен вызывать только смех. И поделом”.
Юра открыл Уитмена, стал читать. Через восемь страниц хриплый голос в динамике объявил: “Зеленый Бор”. Подхватив сумку, Юра вышел в тамбур, где уже не было губастого парня, но стояли три женщины разных возрастов: старуха, полная дама и девочка.
Электричка затормозила с противным скрежетом. Юра сошел вслед за женщинами, огляделся. Немногочисленные пассажиры сошли на деревянный перрон и двинулись в сторону виднеющихся за зеленью деревенских домиков. Электричка уползла. Поняв, что надо перебираться на противоположную платформу, Юра спрыгнул на шпалы, перешел, шагая через нагретые солнцем рельсы, обогнул платформу, обнаружил деревянные ступени, поднялся. На перроне не было никого. Валялись редкие окурки. На длинном решетчатом щите с приделанными буквами висело только “БОР”. Вместо “ЗЕЛЕНЫЙ” различались лишь тени букв.
– Зеленый на ремонте… – хмуро пошутил Юра, подошел к лавке с облупившейся белой краской, сел.
Глянул на свои часы “Луч”, подаренные ему отцом после поступления в МГУ: 18:42.
– Начнут без меня…
Достал сигареты, но передумал. Убрал.
– Идиотиум! – произнес он, сощурился на застрявшее в соснах солнце и сплюнул на пыльный, зашарканный настил.
Прошло 12 минут.
Потом еще 13.
Потом 20.
Поезда не было.
– Вот и пиздекс. С днем рождения, Наташа!
Юра встал, пошел по перрону. На нем тоже по-прежнему не было ни души. Солнце уже скатилось ниже, промеж сосновых стволов.
С сумкой на плече Юра пошел по пыльным доскам, зло выстукивая сандалиями: