– Очень прошу тебя без приключений, дорогая, только домой!
– Что и требовалось доказать: ханжа ханжой…
Вопреки опасениям Кастеллаци, дорога до квартиры Лукреции прошла без приключений. Они устроились в креслах друг напротив друга и принялись понемногу напиваться довольно дорогим портвейном.
– Спасибо, что ты здесь, Тото. Иначе я бы выбросилась из окна.
– Ты же понимаешь, что тебя бы это не убило?
Лукреция жила в трехэтажном доме на втором этаже и прыжок в собственное окно мог закончиться для нее, в худшем случае, сломанными ногами.
– Да, но внимание бы привлекло! Я даже вижу заголовки какой-нибудь желтой газетенки: «Бывшая звезда радио сбросилась со второго этажа от несчастной любви!»
– Не хочу тебя расстраивать, дорогая, но твоя популярность на радио осталась там же, где и снятые мной фильмы – в далеком прошлом, о котором помнят лишь почтенные старцы.
– Ты всегда умел подбодрить женщину, Тото, например, напомнить ей о возрасте…
Сальваторе не ответил на этот выпад. Установилось молчание. Наконец, Кастеллаци решил приступить к тому, что не давало ему покоя последние дни:
– Мне в последнее время постоянно снится Катерина.
– С чего бы это?
– Я встретил девушку, которая похожа на нее как две капли воды.
– Понятно… А я думала, тебя совесть заела за то, что между вами тогда произошло.
Этот выпад Сальваторе тоже пропустил.
– Совесть меня заела еще в тот самый день, когда она ушла, и ест меня с тех пор, не переставая, я настолько к этому привык, что уже даже не замечаю.
– «Она ушла…» Виноватой ты считаешь ее.
– Ты не слушаешь меня, Лукреция! Для траха нужны двое, двое нужны и для расставания – я не говорю, что не виноват в нашем разрыве. Хотя, фактически, это она собрала вещи и уехала, даже не дав мне… нам шанса все исправить.
– Хм, это так по-мужски – прятаться за фактами, как за последним бастионом!
Портвейн начинал делать свое дело, а возможно Сальваторе просто устал держать это в себе, но им начинал овладевать гнев, который становилось все труднее сдерживать.
– А это так по-женски – до последнего все сваливать на окружающих.
Лукреция резко наклонилась вперед и посмотрела зло:
– Ты сейчас про меня или про Катерину?!
– Забудь…
– Нет, Тото! Не смей прятать снисхождение за вежливостью! Ты хочешь что-то мне сказать, указать на ошибки, предъявить претензии? Так давай! Вы же так проблемы решаете, синьоры – устраеваете друг с другом базар по душам, а потом стреляетесь или деретесь!