– Нет, но он мог бы попытаться сделать свой фильм более понятным, чтобы людям захотелось вникать в него.
– Но тогда почти весь киноязык, который он с таким трудом выпестовал и довел до финального монтажа, пришлось бы выкинуть и заменить на простой и очевидный, я бы даже сказал вульгарный, дидактический посыл в духе: «люди, не воруйте велосипеды!», а истинный посыл работы все же совершенно не в этом… Простите меня, Чиро, я вынужден попросить вас отложить нашу беседу – я уже опаздываю на встречу. Впрочем, если вы захотите продолжить, например, завтра, я обедаю на Пьяцца Навона каждый день где-то в четыре пополудни.
Юноша изрядно погрустнел и ответил немного упавшим голосом:
– Завтра я не смогу.
– Ну, как я уже сказал, Пьяцца Навона, в четыре пополудни, каждый день.
Сальваторе достал бумажник из внутреннего кармана пиджака, чтобы оплатить счет и на короткое мгновение открыл взору молодого человека маленький значок, приколотый к подкладке на левой стороне груди. Значок имел форму щита в цветах национального флага, на котором лежала фасция>2 – Сальваторе Кастеллаци был фашистом.
Негр
Несмотря на то, что Бруно Диамантино был тесно связан с кино, у Сальваторе он находился в другой категории. Если быть точным, то сразу в двух категориях: «Работа» и «Проститутки». Бруно имел тесные связи с Чинечиттой>3 и занимался продюссированием, хотя в титрах его имя появлялось нечасто. Не желая обременять себя лишними печалями, Кастеллаци не особенно вникал в дела Диамантино, которые не касались их совместной работы.
Работа же заключалась в следующем: несколько лет назад Диамантино отыскал где-то в Специи молодого талантливого драматурга по имени Доменико Куадри. Куадри был совершенно нищ и неприкаян. Жил в городе один и зарабатывал тем, что охранял местный театр по ночам. Пьесы Куадри были хороши. Даже очень хороши. Кастеллаци более всех запомнилась история молодого человека, который делает стремительную театральную карьеру в Риме, попадает в римскую богему, в которой быстро проматывает весь свой талант и заработанные деньги, а когда он сам оказывается в нужде, новые «друзья» отказывают ему даже в ночлеге. Незамысловатый сюжет был написан с такой страстью и озлоблением, что обязательно бы нашел своего зрителя. Но нашел он Бруно Диамантино.