Меня охватывает паника. Только не это, пожалуйста! Мне противно даже от мысли, что эта вещь оказалась в его руках!
– Немедленно отдай!
Из глаз брызнули слезы. Еще одно унижение, плакать на глазах этого урода.
– Это личное. Пожалуйста, хватит. Ты, кажется, уходил. Я извинюсь, ты выиграл.
– Ого, такая ценная вещь? Любимый подарил?
– Ага, самый дорогой сердцу человек. И то, что ты держишь эту вещь в своих руках – уже кощунство.
– Ой, ты меня пристыдила, – смеется Артур. Облокачивается на переднюю парту. В его глазах блеск – задумал что-то.
– Раз эта вещь так важна, я понял, что угодно сделаешь.
– Она очень важна для меня.
– Тогда подойди сюда ко мне.
Подхожу и встаю напротив Артура.
– Вот так, молодец. Вставай сюда. Разденься.
Я уже вся заледенела к этому моменту, но от этих слов меня бросает в жар. Щеки начинают гореть. Он вообще в своем уме? Как смеет говорить такое! Этот парень абсолютно ненормальный!
– Ты больной.
Губы Артура изгибаются в усмешке.
– Возможно. Сними блузку. Она все равно мокрая. Хочу посмотреть, насколько тебе дорог кулон.
– Пошел к черту!
Выбегаю из класса в слезах, они текут нескончаемым потоком. Чувствую соленый вкус во рту – похоже, я до крови прикусила губу. Встреченные ребята пялятся на меня, мокрую, в мазках краски, зареванную. Но сейчас мне уже плевать. Отчаяние душит, растет в груди огромным комом. Я все потеряла. Гордость, самоуважение, но более всего мне жаль мамин кулон. Как я теперь заберу его у Артура?
Бегу в единственное место, где могу получить помощь – в столовую. Настасья Михайловна в ужасе смотрит на меня.
– Это что же, деточка? Кто сотворил такое с тобой? Вот ведь паразиты безмозглые!
От ее участия плачу навзрыд, у меня начинается истерика. Настасья Михайловна увлекает меня в подсобное помещение, усаживает на стул и начинает вытирать полотенцем.
– Бедная деточка! Ты насквозь мокрая. Ничего, сейчас к нам пойдем. Вымоешься, найдем, во что переодеться. А Лизка где? Она с тобой была?
Я не могу подставить Лису, рассказав ее матери, что та сбежала с рисования.
– Нет, она на дополнительных занятиях, – с ходу придумываю я.
– Так кто это сделал? Лично уши откручу!
– Нет, не надо! Это случайно вышло.
Слова так и рвутся с языка, выплеснуть накопившуюся обиду, рассказать все как есть, но я почти уверена, что это лишь принесет новые проблемы. И мне, и Лизиной маме. А я меньше всего этого хочу.