Дрожь пробежала по моему животу, и мой рот дернулся, когда я
попыталась осознать это. Штат из более чем двухсот человек, и за
время одной атаки почти все они погибли?
Кто или что напало на Халдею, как они смогли так быстро убить
так много людей?
— Двадцать? — выдохнула Директор. — А как же — кандидаты в
Мастера. В каком они состоянии?
— В критическом все сорок шесть… ах, то есть, все сорок пять из
них. Нам не хватает как медицинского персонала, так и припасов, так
что даже если мы допустим худшее, мы, возможно, не сможем спасти
стольких из них…
— Вы называете себя врачом? — потребовала ответа Директор. — Во
всех гробах есть встроенные функции криоконсервации! Вы можете
побеспокоиться о том, чтобы реанимировать их всех позже. На данный
момент ваш главный приоритет — спасти как можно больше жизней!
Рот Романи открылся, глаза расширились, а затем он хлопнул себя
рукой по лбу.
— Ах да, я такой глупый! Не могу поверить, что забыл об этом! —
Он немедленно вскочил со стула, и его голос донесся до нас: — Я
займусь этим прямо сейчас! Пожалуйста, подождите!
Голограмма пустого стула больше не парила в воздухе перед
нами.
— Я немного удивлена, Директор, — тихо прокомментировала Маш. —
Криоконсервация без согласия является нарушением международных прав
человека, и все же вы пошли на это, не задумываясь.
— Я смогу беспокоиться о чем-то столь бессмысленном позже, —
сказала Директор. — Убедиться, что все они выживут, — это самое
важное.
Несмотря на то, как она это сказала, ее брови были нахмурены, а
линия рта дрожала. В такие моменты, как сейчас, я точно помнила,
какой молодой она была, всего на год старше меня, и сколько всего
она взвалила на свои плечи, несмотря на это.
Хотя, возможно, у меня был не самый непредвзятый взгляд на
это.
В последовавшей неловкой тишине я встала рядом с Директором. Я
ничего не сказала, но она посмотрела в мою сторону, и затем
напряжение в ее плечах немного ослабло.
Несколько минут спустя Романи вернулся на свое место и со
вздохом откинулся на спинку.
— Дело сделано. Остальные кандидаты в Мастера были помещены в
криоконсервацию в ожидании попытки реанимировать их позже.
— Хорошо. — Директор кивнула. — В каком состоянии остальная
Халдея?
Романи снова вздохнул.
— Нами было потеряно около восьмидесяти процентов
функциональности. Мы делаем все возможное, имея под рукой всего
двадцать человек, но сейчас персонал может справиться не с таким
большим объемом работы как раньше, и мы уже полагаемся на резервные
генераторы для поддержания работы. Прямо сейчас мы сосредоточены на
ремонте функциональности Рейшифта и обслуживании самой Халдеи и
объектива ШЕБА. Без внешних коммуникаций это самое большее, что мы
можем сделать.