Сердце Ассасина - страница 2

Шрифт
Интервал


Я не знала, что его жестокость не видит берегов. Или наивно полагала, что тот поцелуй и бешеная химия, что так скоропостижно возникла между нами, что-то значит не только для меня.

То, что я считала единственной нитью своего спасения, теперь обещало обернуться для меня сущим кошмаром.

- Я не спрашиваю, почему ты это сделала. И мне нет дела до того, кто тебя заставил это сделать. Можешь молиться своему богу, Блисс.

Я не помнила слов молитвы. Да и меньше всего мне хотелось взывать ко всем отвернувшимся от меня богам. Закрыла глаза. Только жизнь не спешила пронестись мимо со скоростью света.

В свой последний момент я вспоминала не дом, объятия родителей, школьные годы, первую влюбленность и карьерные планы. Даже сейчас я видела перед собой только его глаза. Черные, пылающие страстью, обещающие рай вместе с адом в одном флаконе. Совсем не то, что так хотела унести с собой за черту, разделяющую жизнь и смерть.

Свист меча. Я обречённо выдохнула, приготовившись к боли, которая долго не продлится. Не понимала, почему ничего не меняется… И чего я снова слышу его голос.

- Ну уж нет, Блисс. Это было бы слишком просто для тебя.

Не успела осознать смысл сказанных слов. Саид зашел за спину. Теперь холодное лезвие коснулось моего затылка. Натянуло ткань черной абайи, разрезая ее вдоль прямо на мне.

Что? Шок и ужас на миг отступили. Я ясно поняла, что Ассасин собирается сделать.

- Нет! – собственный крик показался мне чужим. – Я не хочу! Лучше убей!

Его дьявольский смех хлестнул меня прямо по сердцу, подобно бедуинской плети. Тяжёлая ладонь опустилась на затылок, уткнув лицом в ворс ковра.

Со смертью я смирилась. Но с изнасилованием оказалось невозможно смириться. Опираясь на связанные руки, я пыталась поднять голову, откатиться в сторону, забиться в угол шатра. Понимала, что это не спасет, но должна была хотя бы попытаться.

Саид распахнул обрывки ткани на моей спине, а затем хладнокровно прижал к ковру, поставив ногу на шею. Одно движение – и он запросто переломает мои шейные позвонки. Пусть смерть была предпочтительнее бесчестия, инстинкт самосохранения взял верх.

Я лежала, уткнувшись лицом в ковер, придавленная его ногой, и плакала от бессилия и отчаяния. Слышала за спиной шелест снимаемой одежды и хриплое дыхание мужчины. С усилием заставила себя хотя бы не рыдать и не просить, зная, что это не спасет.