– Для тебя это действительно так важно? – помолчав, серьезно поинтересовался Сарманов.
– Да, – коротко ответил парень, выдерживая его тяжелый взгляд.
– Хорошо, – кивнул начальник УГРО, одним словом решив судьбу Павла Легостаева, и снова погрузился в бумаги, давая оперу понять, что разговор закончен.
– Спасибо, Руслан, – Саша, довольный, вылетел из его кабинета и зашел в допросную, которая находилась напротив.
– Ну, что, Коптелова оформляем? – обратился он к одному из оперов, проводящих допрос. – А Легостаев у нас пока в обезьяннике посидит.
– Это почему? – удивился тот, взглянув на Гранина.
– Сарманов велел, – как можно спокойнее произнес тот и повернулся к задержанным. – Кто из них Легостаев?
– Он, – опер кивнул на молодого темноволосого парня, который сидел, глядя куда-то в одну точку и, кажется, даже не слышал их разговора.
– Легостаев, – Саша подошел к парню, который медленно поднял на него глаза. – На выход.
– Куда меня? – тихо спросил он, вставая.
– В обезьяннике посидишь, – не вдаваясь в подробности, ответил Гранин.
Взяв у дежурного ключи, опер подвел Пашу к обезьяннику.
– Что со мной будет? – сделав шаг в клетку, тот обернулся к Саше и взглянул ему прямо в глаза.
«Ничего с тобой не будет, если сестра постарается», – усмехнулся про себя Гранин, а вслух произнес серьезно:
– Утром решим, что с тобой дальше делать, посиди пока, подумай, – захлопнув дверь и провернув ключ, он резко развернулся и, отдав ключ дежурному, покинул ОВД.
Павел опустился на лавку и обхватил голову руками. Он понимал, что сам виноват в том, что оказался здесь. Случайная глупость в один момент перечеркнула его будущее. Но его больше волновало то, что будет с сестрой, когда его посадят, как она это переживет. Парень смотрел на часы, висящие на стене и считал время, остававшееся до утра, когда за ними приедут и заберут в СИЗО. Последние часы относительной свободы, а дальше месяцы ожидания, суд и, несомненно, обвинительный приговор. Ожидание тяжелым грузом лежало на сердце, и ему хотелось, чтобы эти часы уже скорее прошли, чтобы все скорее решилось. И он даже не догадывался о том, как надолго задержится в этих стенах…
Когда же это началось? Сейчас уже сложно вспомнить. Наверное, в тот момент, когда он вышел из больницы и понял, что стал не нужен большому спорту. Ей казалось, Пашка сможет с этим справиться, он сильный не только телом, но и характером. Она слишком долго ничего не замечала. Брат делал вид, что работа тренера вполне заменяет ему настоящий спорт, но, видимо, это было ложное успокоение. Только Катя знала, как он любил бокс, с каким придыханием рассказывал о нем, как горели его глаза, когда он уезжал на соревнования, как гордился предложениями о рингах, сыпавшихся на него. Но ради нее, ради того, чтобы у них всегда были деньги, он выбрал бои без правил, хорошо оплачиваемые и смертельно опасные. Как она хотела бы вернуть назад то время, когда все еще было хорошо, чтобы предотвратить все последующие события.