– Смотри, как завернул, кто ж это там такой?
– Барон Стрейдем теперь владеет этими землями.
– Это трехпалый что ли? – с удивлением спросил староста.
– Старик, не так громко! Тебе головы не сносить, если ему донесут, что его так назвали!
– Да пусть рубит, нет у нас ничего, всё уже отдали! – с ненавистью ответил старик. – Хочешь, жги село, но ничего не дадим! Нас хоть и мало, но и вы кровью умоетесь. У нас в селе пятьдесят воинов соберется.
– Не глупи, старик, мне это нравится не больше, чем тебе. Я обычный сотник. Мне сказали - я выполняю. Да и у нас с собой есть подмастерье мага огня. Ревенглен, подойди. – крикнул сотник.
– Что такое, Герех? – подходя, спросил маг.
– Покажи старику, что не нужно с нами спорить.
Человек в красном плаще вскинул руку вверх, и в его руке зажглось пламя.
«Замечена пирокинетика, – заявил Зик в голове Фелиса, – псион, предположительно 3 класса. Рекомендую немедленно покинуть зону и затаиться».
– Нет, следим дальше. Нужно больше информации. Многое мне еще не понятно.
После нескольких секунд демонстрации, потушив пламя и опустив руку, человек в красном плаще заговорил:
– Мне не составит труда сжечь все здесь, не будем же доводить до этого.
– Ты в этих краях, похоже, недавно и не знаешь местный расклад сил. Жги, начинай тогда с меня! Но нам нечего дать, – уже менее твердым и слегка дрожащим голосом проговорил староста.
– Да не спеши ты, старик, на тот свет. Я знаю, что тут живет Лем. Но все-таки подумай, численный перевес на нашей стороне, у нас приказ, не хочу я тут парней убивать почем зря. Просто дай нам, что просят, и мы уйдем.
– Девок не дам, и так в селе их мало, а так совсем не останется. Золота тоже столько нет, дам только четверть и десять телег с зерном. Большего просто нет, Герех, и так последнее отдаем.
– Да не дави ты на жалость, старик, я и сам все понимаю. Ладно, давай хоть это. Что-нибудь придумаю для барона, почему не полная дань.
– Отводи своих, телеги с зерном и золотом через 2 часа за ворота выгоним, там и заберете.
– Хорошо, старик, и спасибо. Не держи зла на меня. Такая работа, – c грустью произнес сотник.
– Оставь свои расшаркивания для жены. Всё, пойду я. Еще зерно вам готовить.