Вскоре неимоверная нервозность, владевшая мною на старте, ушла. Нельзя было сказать, что полет проходил в идеальных условиях. Наоборот, постоянно надутый Эрв, подозрительно провожающий меня взглядом при каждом удобном случае арлинт, постоянные мелкие поломки могли довести до истерики кого угодно. Но это была текучка, монотонная, нудная до зубовного скрежета рутина. И эта обыденность меня наоборот успокаивала.
На седьмой день утром я шла менять Эрва равнодушная, как кусок космического мусора. И тем удивительнее для меня оказалось за очередным поворотом узкого корабельного коридора влететь в крепкие руки Нартанна. Я даже охнуть не успела, как меня за плечи припечатали к переборке:
— Бинго, прекрати дурить голову мальчишке! — Бирюзовые глаза напротив метали самые настоящие молнии. — Какого гребаного твилла ты учишь его пилотированию? Прекрати забивать мальчишке голову ерундой! Как бы ни сложилась его жизнь в дальнейшем, пиратом он не будет все равно! А без диплома Академии, в которую ему путь закрыт, летать Борис не сможет!
Ненавижу подобные ситуации! В первую очередь потому, что при излишне близком контакте опасность разоблачения для меня возрастает в десятки раз. Конечно, утягивающее белье и плотный комбинезон творят чудеса и кому угодно заморочат голову, но я, в конце концов, не полотенце, чтобы вытирать об меня руки!
С яростью уставившись в бирюзовые глаза, я выдохнула прямо в искаженное злостью лицо блондина:
— Во-первых, академии Альянса — не единственные! И начальная подготовка еще никому не помешала! А во-вторых, благородная профессия контрабандиста никакого отношения к пиратству не имеет! И вообще, сам ты пират! А еще — тупица! Думать надо, что и кому говоришь!
Предплечье арлинта, пережимавшее мне шею, надежно блокировало возможность поднырнуть под руку и сбежать. Но не мешало ударить зарвавшегося командора головой в переносицу. Пусть для меня это тоже будет болезненно, зато точно отобьет Нартанну охоту хватать руками что ни попадя. Криво усмехнувшись уголком губ, я атаковала. И спустя всего два удара сердца расклад поменялся в мою сторону: арлинт скорчился у стены, зажимая разбитую переносицу и пытаясь отдышаться. А я, пользуясь тем, что он не смотрит в мою сторону, украдкой растерла ноющие костяшки.
Без кастета прошибить стальной пресс командора оказалось почти невыполнимой задачей. Но я справилась. Пусть и ценой мелких травм. Склонившись над арлинтом, я с чувством глубокого удовлетворения, шепнула: