Хозяин снегов - страница 32

Шрифт
Интервал


Она потрясла рукой с поводком Айлы и грозно сдвинула брови.

Ой, зря. Обещание обрушить крышу подействовало, как случайно пролитый на ноги кипяток. Кассиан взвился.

— Отойди от стены и больше никогда не прикасайся к големам! Иначе, клянусь, я запру тебя в самом тёмном и холодном подземелье замка. Ты ничего не понимаешь в магии! Ты хуже тупого иштвана! Дёргаешь за всё подряд. 

Виктория Вадимовна охнула, в два шага оказалась рядом и замахнулась. Пощёчина получилась звонкой, искры чуть не посыпались из глаз. Кассиан обернулся к ней и почувствовал, что теряет контроль. Сырая сила вспыхнула пламенем в груди и потекла по венам.

Он не слышал, как зарычала Айла, не слышал визга женщины. Мир качался вокруг него, как лодка в шторм. Мгновение — и снежный маг придавил Викторию к стене своим телом. 

— Не смей поднимать на меня руку, — прошипел он. — Не дразни ударить в ответ. Мне хватит сил размазать тебя тонким слоем, не то, что свернуть шею. 

— Прости, — выдохнула Виктория Вадимовна. Её руки легли на его плечи. Пальцы впились в напряжённые мышцы. — Пощёчина была лишней, признаю. Зря я вспылила. Но мне страшно, холодно и ничего не понятно. Зачем ты напоил меня? Почему солгал про магию? У меня голова кругом от всего, что происходит. 

Пару ударов сердца он ещё пережидал ярость. Чувствовал, как она клокочет внутри и требует выхода. Но в глазах женщины было столько страха, растерянности и мольбы, что хозяин снегов приказал себе угомониться.

Силы действительно не равны. Бить её — тоже самое, что сжать в кулаке Луц и смотреть, как на пол сыплются сухие снежинки. 

— Я напоил тебя, чтобы расспросить о детях, — нехотя признался маг. — Думал, ты соврала про овуляцию и надеялся, что дурман-трава развяжет тебе язык. Представить не мог, что проснувшись, ты начнёшь играть на струнах замка.

— Я не специально, — на щеках женщины заиграл румянец. — Если бы знала, что замок держится на “струнах”, не трогала бы их. Сильно я тебя покалечила? Болит? 

Она потянулась к его ране, но тут же отдёрнула руку. 

— Болит, — выцедил сквозь зубы Кассиан. — Даже големы чувствуют, когда им глыба льда в голову прилетает, а я и подавно.  

— Прости, — повторила она и отвела взгляд. — Я больше не буду. 

Что-то щёлкнуло в груди, как будто трещина по вечной мерзлоте пошла. Она жалела его. Сочувствовала. Столько лет никому дела не было до мальчика, рождённого среди снегов, и вдруг кто-то спрашивал: “Тебе больно?”