Да, господский второй этаж радует новыми полами и вкусным
запахом дерева. Вид тоже неплохой, правда не на реку, а на
темнеющий невдалеке лес.
Моя охрана заняла весь первый этаж, большую часть рейтар я
оставил в городе. Слуги успели подготовить дом к нашему
прибытию.
Ужинаем по-семейному, только близкие. Это кроме Ани, Прасковья с
Пахомом и Никита с Дмитрием. Кухарки расстарались, на столе
достаточно мяса и разносолов. Позади стоят служки в ожидании наших
пожеланий.
— А что Дмитрий, ты сносился с тем фрязином, которому я хочу
поручить строительство?
— Да Иван Михайлович, я послал человека к нему. Жду ответа.
— Ясно, докладывай сразу мне.
Ещё в Москве я не единожды пересекался с одним заинтересовавшим
меня итальянцем. Лука Доминелли являлся учеником известного
архитектора из Болоньи Агостино Барелли. И если учитель творил в
Баварии, создавая шедевры для католической церкви и сильных мира
сего. То ученик искал применение своему таланту на стороне, в том
числе у нас. Он приложил руку к проектированию Теремного дворца и
некоторых других зданий. Когда я с ним общался, то меня
заинтересовали его наброски. Они напомнили мне дворцы, которые
возведут чуть позже его знаменитые соотечественники в
Санкт-Петербурге. Мне тогда очень захотелось нечто похожее с
огромными окнами, дающими много света. Вот к нему я и попросил
обратиться Дмитрия Зубова.
Мы пробыли в имении две недели, дождавшись, пока снег перестанет
тает и можно будет вернуться в тёплом возке на полозьях.
Удаление от города положительно повлияло на меня. После всех
тревог и волнений наконец то я смог просто прогуливаться по
тропинке, ведущей к хвойному лесу. Чаще мне компанию составляли
свитские. Но сегодня неожиданно напросилась жена.
Мы неторопливо идём по проложенной санями дорожке, с обоих
сторон лес. Чуть впереди дозором идут пятеро охранников. И сзади
ещё десяток. Вот такое уединение. Иначе никак.
Анна после родов похорошела, сейчас она в меховой шубке. Голову
украшает соболиный столбунец, который женщине удивительно к лицу.
Жена идёт рядом, но держится чуть позади. Так положено. Я же кошусь
на неё взглядом. Мы не были вместе уже много времени. Как она
зачала, так я больше её не навещал, обходился другими
возможностями. И женщина, как мне кажется, это оценила. Именно
тогда у неё ушёл испуг из глаз. А после рассказа Прасковьи мне
стала ясна и причина этой паники в её глазах. Постепенно она
оттаяла, но только наш отъезд из Москвы изменил Анну окончательно.
Она стала мягче, часто пыталась оказаться рядом со мной. И уже моя
беда, что рядом со мной постоянно находятся люди.