Мы вновь поворачивается к регистраторше, чтобы она могла продолжить и завершить церемонию, как вдруг откуда-то раздается громкое и четкое:
- Есть.
Гремит это слово, словно внезапный раскат грома в солнечный день. Сердце замирает, и, кажется, замирает все: гости, музыка, даже ветер, который только что шелестел листьями и лепестками, которыми украшена арка над нами.
Я не понимаю, что происходит. Резко оборачиваюсь на звук, выискивая в толпе гостей, кто это мог сказать.
Что за шутки?!
Но они все смотрят куда-то назад, я тоже перевожу взгляд туда и вижу, как по гравийной дорожке между деревьев выходит женщина с выступающим животом и катит за собой чемодан.
- Кто это? - слышатся шепотки повсюду, эхом отражая вопрос в моей голове.
- Есть! - повторяет она, с вызовом оглядывая гостей, будто ей всё равно на их шёпотки и неприязненные взгляды.
Она явно не входит в число приглашенных ни с чьей стороны, потому что ее неуместность и инородность бьют по глазам - простой трикотажный костюм, излишне подчёркивающий её заметно округлившийся живот - но, возможно, она и хотела, чтобы он выделялся, - и чемодан выглядит изрядно потрепанным.
Её глаза сверкают решительностью и гневом, направленными на Ивана, стоящего рядом со мной.
Он выпускает мои руки из своих, и я сразу чувствую холод.
Смотрю на него и вижу, как он напряжен. Мой жених будто окаменел и стремительно бледнеет.
В голове закруживается вихрь вопросов: Кто она? Что она здесь делает? Почему остановила церемонию? Иван, что, ее знает?
Я смотрю на любимого в поисках хоть какого-то ответа, но он не двигается, не произносит ни слова. Его застывший взгляд прикован к этой девушке.
А она идет к нам. Медленно, но уверенно. В воцарившейся тишине ее шаги звучат, как удары молотка о твердую поверхность, наводя еще большей жути.
Напряжение нарастает, оно физически ощущается, сковывая по рукам и ногам. Кажется, весь мир замер в ожидании того, что произойдёт дальше.
Я в растерянности смотрю по сторонам, но у моих подруг такие же потерянные лица. А регистраторша, та самая, которая мягким поставленным голосом только что задала этот дурацкий сакраментальный вопрос о возражениях, теперь пристыженно опускает глаза на свои бумаги, не понимая, что ей делать дальше.
И она такая не одна - никто ничего не понимает.