Да не судьба было нам благополучно выйти из зоны обстрела. То есть ракетный залп вроде бы закончился. Но, наверное, какой-то раздолбай с пушками на петлицах решил отправить в полёт последний боеприпас. Сделать, так сказать, прощальное «прости». Эта нежданная посылочка благополучно рванула в черные небеса и приземлилась очень близко к тому месту, где мы с Митей выходили из сектора огня. Взрыв бахнул буквально в пяти метрах от нас. Если бы не старенькая УАЗ-452В, в народе прозванная «буханкой», за которой мы пробирались в этот момент, то не она, а наши тела приняли в себя сотню-другую осколков.
Но громыхнуло так мощно и громко, что «буханку» спихнуло на нас, из неё брызнули оставшиеся стёкла. Задняя часть машины в тот момент, когда мимо неё проходил Митя, буквально рванула ему навстречу и резко ударила. Командир в это мгновение посмотрел в другую сторону, не успел отреагировать. И его швырнуло, влепило в дерево, и он рухнул, как подкошенный. Я в момент взрыва была от машины чуть дальше, и меня лишь сильно толкнуло. Тоже повалилась на землю оглушенная и несколько секунд лежала, слыша в голове лишь сплошной звон – контузило немного.
Придя в себя, вскочила и рванула к Мите. Испугалась за него так, что внутри всё похолодело. Этот красивый парень (он даже такой, запыленный, грязный, потный с лицом, усыпанными черными крапинами земли, всё равно самый-самый на свете!) лежал на боку, неловко подвернув к себе руку. Я осторожно (вдруг сильно ранен?!) взяла его за плечо и потянула на себя. Мертвенно-бледный. Лицо припорошено земляной пылью. Прикладываю два пальца к его шее, у самой всё трясётся внутри. Под огрубевшей шеей ощущаю толчки. Жив! Жив!!!
Осматриваю командира, буквально ощупываю его, проверяя, нет ли крови. Хотя контузия – вещь очень коварная. Она и сама по себе убить может похлеще осколков. Те посекут, ранят даже глубоко и сильно, но их можно вылечить, если повреждения совместимы с жизнью. А вот контузия может сделать из мозга отбивную котлету, и тогда человеку или сразу конец, или он может в овощ превратиться. Здесь, на войне, я и такое повидала. Потому после первого приступа радости, что Митя жив, начинаю приводить его в чувство.