В коридоре я прижал его к стене и громко, так чтобы до него
дошло, сказал:
— У камеры профессора всегда должна дежурить вооруженная охрана.
Как минимум, два гвардейца. Маги с Печатями. Понял?
Я терпеливо дождался его кивка.
— Дальше. Прямо сейчас звони своему начальству. Рассказывай все,
как есть. И требуй, чтобы в тюрьме установили артефакты, которые
защищают от проникновения призраков.
Зрачки начальника тюрьмы расширились.
— Вот он, — я ткнул пальцем в Илью, — поднимет этот вопрос по
своим каналам. Если его доклад дойдет до начальства быстрее, чем
твой, к тебе будут вопросы. Понимаешь?
Начальник снова кивнул.
— Тогда поторопись. К профессору никого не пускать, кроме врача.
Никаких допросов. Ты меня понял?
Начальник кивал, уже ничего не соображая.
— Погоди, Барон! — остановил меня Илья. — Как это никаких
допросов? Профессор врет про убийство, это же видно!
— Идем!
Я схватил друга за рукав и почти силой поволок к выходу.
— Кира, идем!
Вот Кира держалась молодцом. Она ни о чем не стала спрашивать,
просто поспешила за нами.
*****
— Что ты вытворяешь, Барон? — покачал головой Илья, когда за
нами захлопнулись ворота крепости. — Почему ты не захотел еще раз
допросить Лабуаля?
— Да потому что он не скажет ничего нового, — жестко усмехнулся
я. — А сердце у старика может не выдержать. И Дар у него
слабенький. Видел, как он выглядит? Сравни хотя бы с собой.
Сказав это, я вспомнил о Кире и прикусил язык. К счастью,
девушка не слышала моих слов. Или не обратила на них внимания.
— Если мы хотим еще что-то узнать, — сказал я, — надо найти
внучку профессора и поговорить с ней.
— Дай, я догадаюсь, — хмыкнул Илья. — С ней говорить тоже будешь
ты?
— Ну, не ты же.
— Согласен, — вздохнул Илья. — что-то я размяк, Барон. Забыл о
твоей хватке.
— Звони своим подчиненным, — напомнил я. — Нужны артефакты для
тюрьмы. А мне нужен адрес внучки Лабуаля. И адреса всех ее подруг и
знакомых.
— Сейчас.
Илья отошел в сторону, вытаскивая из кармана магофон.
А я с удивлением прислушался к своему состоянию. Близость
крепостных стен больше не действовала мне на нервы. Я не ощущал той
тяжести, которая почти придавила меня к земле еще час назад.
Тогда эти стены как будто навалились всей тяжестью мне на грудь.
А сейчас — камень и камень. Старый, местами поросший жестким
ярко-зеленым мхом. Обычный камень.