- Папа наш на работе до ночи,
посидим, у меня блинчики есть.
Автобус, виляя меж тополей и домов,
привозит Еву к высокой советской свечке. Марка важно сидит рядом.
Ева прижимает ее к себе, любуется Маркиным нежным платьем, и
чувствует себя очень молоденькой, очень.
Женечка рассказывает ей про всякие
вещи, как они семьей ездили на озера, Пашке было два годика. И надо
еще раз поехать, да все времени нет. Но они все равно поедут, и,
может, скоро! И как будет здорово взять с собой Еву, если она
захочет.
Ева вспоминает:
- А помнишь, Женька, как мы с тобой
ездили к моему папке на дачу? Ты еще так здорово этюды с нашей
старой бани писала.
Женечка радостно подхватывает
воспоминание. Она, конечно, помнит. Между тем - лифт, дверь, ключи.
Дети выпущены в квартиру, а женщины отправляются на кухню.
Кухня - маленькое чудо.
- Какой уголок замечательный - хвалит
Ева.
- Ну, это наш папа - улыбается
Женечка. - Он, когда мы только поженились, вдруг увлекся столярным
делом. Знаешь, как он сначала ругался! У него получались только
какие-то страшные ящики, точно Пабло Пикассо. Разволнуется, на меня
накричит, пассатижи об стену! Потом подышит. И снова пилить,
колотить. Я так смеялась!
- Да уж, помню - говорит Ева - вещи
кидать об стену, такое и я помню.
Женечка кипятит чайник, ставит на
плиту сковородку.
- Это вообще было шоу - говорит Ева.
- Ну, ты же помнишь? Ты еще в институте училась и помнишь.
Женечка молча кивает.
- Я думала, он меня однажды
пристукнет, честное слово.
- Ну, может, просто не реагировать
так остро? - поворачивается к ней Женечка.
- Может, и так. Но я не выношу, когда
на меня орут.
- Да, само собой, я не спорю -
отвечает Женечка. - Может, ты хочешь зефирку или яблоко? Блинчики
будешь?
- Буду! – отвечает Ева. – Женя, а
выпить у тебя есть? Если немного?
Женя оглядывается на Еву, и потом
будто что-то понимая, отвечает:
- Ах, ну да. Конечно, у нас есть. В
холодильнике фруктовое вино. Я папаньке нашему беру.
- Он много пьет? - настороженно
спрашивает Ева.
- Не, он просто любит вечером
нормально посидеть. Если он со своими ребятами сидит, там он и
водки может нахрюкаться. - Женечка улыбается. - Но я не вмешиваюсь.
Позвонил, сказал, что живой. И я спокойна.
- Меня трясло, понимаешь, от этих
«ребят». Как вспомню... Денег нет. Я вкалываю от забора обеда,
коридоры в общаге намываю, у папки денег просить стыдно, а мать и
не дала бы. А у него, видите ли, депрессия, что он несостоятельный
муж! Ну, ежкина мать!