Тем не менее это было противно! До
жути. До зубовного скрежета. Однако концентрироваться на этом
чувстве я себе не позволял. Не знаю, как я пришёл к подобному
выводу, но знал, стоит сейчас начать жалеть себя или чего-то
бояться, как тут же погибну.
А затем моя голова на очередном
рывке оказалась в пустом пространстве. В пространстве с
воздухом.
И я отчаянно вздохнул.
Тут же чуть не добавив к окружающей
меня вони и слизи содержимое желудка. Всё же в глотке твари пахло
просто отвратительно.
Но меня это не остановило. Меня
ничего уже больше не могло остановить. И уж тем более какой-то там
монстр, который уже минуту лишь судорожно дёргался на месте,
медленно испуская дух.
— Доволен собой? — голос прозвучал
от маленького, едва заметного светлячка, которого периодически
закрывали от меня красные круги. Жаль, глаза всё же пострадали.
Мелкий жук засел в складках гортани
на омерзительной то ли сопле, то ли слюне и смотрел на меня.
Отвечать я не стал. Даже в таком тусклом свете я сумел понять, куда
мне двигаться, чтобы выбраться к голове твари. И я пополз.
А жук летел чуть впереди и
продолжал:
— Убил несчастную животинку и
радуешься. А о последствиях ты подумал?
— Я выживу, — буркнул я, уже
прикидывая, чем буду раскрывать челюсти твари, если они сжаты. При
этом я весь дрожал, только не понимая — от боли, от страха или от
омерзения?
— Выживешь? — в речи Ирис я
почувствовал насмешку. — Ты в этом так уверен?
Я почувствовал подвох и повернулся к
спутнице. Тут по телу рептилии, внутри которой я находился, прошла
очередная особенно сильная судорога, и меня, согласно рвотному
рефлексу, выкинуло в пасть. Вот только мне было не до того: вместе
с последней судорогой я ощутил, как всё моё тело, и без того
горящее от боли, стало ею словно бы пропитываться. Я даже перестал
чувствовать мышцы и без сил рухнул. А боль проникала всё глубже. В
органы. В кости.
И с каждой секундой жжение
становилось всё сильнее. А вместе с ним боль превращалась в
агонию.
— Что со мной? — только и успел я
обернуться к Ирис.
— Плата за глупость… Но если хочешь
выжить, то дай мне высшую форму доступа!
Как же больно. Я уже почти не мог
дышать. А потому слова спутника доносились до меня, словно из
бесконечной дали. И я до сих пор держался лишь из чистой
вредности.
— Форма доступа? Какая… — я
закашлялся. Язык заплетался. Я понимал, что спрашиваю не о том. И
на последнем усилии выдохнул: — Я тебе доверюсь. Даю доступ…