— Воу, помощник детектива, это ты? — услышал я грубый голос и
повернулся на его источник. Передо мной стоял гуль, одетый в
красный сюртук, а на голове у него была треуголка.
— Джон Макдонах? — спросил я.
— Теперь я Хэнкок, пацан. Называй меня так, местные не любят,
когда здесь произносят фамилию мэра Даймонд-сити— сказал гуль, —
Давно не виделись, но здесь на улице неудобно говорить. Пошли в
Капитолий, побеседуем там.
И мы пошли в Старый Капитолий, самое старое административное
здание в Бостоне. Внутри всё было выглядело достаточно прилично,
несмотря на весьма старую мебель. Единственное, что портило общую
картину это наркотики, которые в огромном количестве лежали на
кухонном столе на верху. Именно на кухне мы и решили устроиться.
Взяв бутылку пива, Хэнкок стал рассказывать о том, как он стал
жить, после своего ухода из Даймонд-Сити.
Перебравшись в Добрососедство, Джон начал испытывать на себе
различные виды химикатов, алкоголя и наркотиков, чтобы «отрываться
по полной». Однажды ему попался экспериментальный радиоактивный
наркотик, который и превратил Хэнкока в гуля. Изначально во главе
поселения во главе поселения стоял человек по имени Вик. Он
управлял бандой громил, которые периодически «выпускали пар» на
жителях поселения. Местные жители прятались в домах, но бродяги
вроде Хэнкока были вынуждены терпеть побои и унижения. Это
продолжалось, пока одного бродягу не убили на глазах у всего
города. В тот день Хэнкок употребил неслабую дозу наркотиков и
отключился.
— Когда я наконец проснулся, то я обнаружил, что лежу на полу
Старого Капитолия, прямо напротив витрины с одеждой Джона Хэнкока,
— рассказывал гуль, — Эта одежда заговорила со мной и сказала мне,
что нужно делать. Я разбил витрину, надел сюртук и треуголку и
вышел собирать народ против банды Вика. Мне не потребовалось много
усилий, чтобы быстро собрать людей, пострадавших от налётов,
натренировать их и устроить громилам кровавую баню. Зачистив город,
мы ворвались в кабинет самого Вика в Старом Капитолии, надели ему
петлю на шею и сбросили с балкона.
— Тебе не кажется, что ты тогда просто был под кайфом и тебе
привиделось, что одежда Джона Хэнкока с тобой говорила? — спросил
я.
— Возможно. Но тогда я чувствовал какую-то странную связь с
Джоном Хэнкоком. После свержения банды Вика я, стоял на балконе
Старого Капитолия перед смотревшим на меня снизу людьми и объявил:
«Я человек из народа и служу народу!». Когда я первый раз сказал
подобные слова, они даже показались мне чужими. После чего меня и
сделали мэром Добрососедства.