- Она красивая. Такая яркая.
- В жизни она была еще ярче. Добрей ее не видел никого и никогда.
- Ты похож на нее. Не копия, но многое… - она повернулась и стала рассматривать лицо, сравнивая с фото, а я сам впитывал ее черты лица. - Да. Похож. И мне жаль. Я вижу дату, но уверена, что она ничего не решает. Так ведь?
- Ты права.
- Значит и через десять лет, боль пульсирует и не отпускает.
Сказала и уставилась в одну точку.
- У нее был рак. Когда узнали, не поверили. Обратились еще в десять клиник, но везде говорили одно и тоже. И деньги были, и связи, и вера, а по факту, ничего из этого не пригодилось. Три года и все.
Воспоминания били не щадя. Когда мама перестала нас узнавать, или забывала себя саму, все стало хуже. Сложнее. Нервы и страх переплетались тогда, мы выносить друг друга с отцом не могли. Просто не могли посмотреть в глаза, потому что в них мы бы видели эту правду. Наверное, тогда, изредка приходя в себя и мама опустила руки. Больше не было той женщины, которую мы знали.
Эмма взяла меня за руку. И я был ей благодарен.
Выезжая я решил, что нужно пообедать. Мы провели на кладбище три с половиной часа. Эмма согласилась, но на кафе, за городом, которое мы проезжали по пути сюда.
Я в общем-то тоже был не против.
Эмма
Как же давно я не говорила. Не в смысле поболтать, слушая вполуха и зная, что тебя так же откровенно не уважают. Тут другое, когда ты говоришь и слушаешь одновременно, с интересом. Мне хотелось делиться и получать в ответ такое же откровение. Было легко. Странно легко. Показалось, что не до конца этот мир сошел с ума и не все продалось во власть злости, грубости и мерзости.
Александр приятный собеседник. Со своей болью, радостью, восприятием мира. Увлекательный и умный. Мне тоже было, чем поделиться.
- Извини, но когда узнавал твой адрес узнал и о твоем детстве, - аккуратно начал он, - ты сирота? То есть родители. Они есть или…?
Конечно было странно говорить с посторонним человеком. Понимаю, что мы не будем друзьями и у него своя жизнь, но сегодня притворимся, что мы не два чужих человека. А поплакать я смогу ночью.
- Да сирота. Родители скорее всего были по очевидным причинам моего происхождения, - немного улыбнулась, - но в детском доме я провела всю свою жизнь. Мать отказалась еще в роддоме. Я ее не искала. Благодарна за жизнь, но искать не пробовала. Не вижу смысла. Не потому что в обиде, просто она когда-то приняла решение и всегда могла вернуться, а сейчас такое решение приняла уже я.