Я снова подхожу к краю платформы, смотрю вниз и вскидываю руки в
победном жесте. Снизу доносится радостный гул.
Насладившись своей минутой славы, я разворачиваюсь, чтобы
спустится по ступенькам, но останавливаюсь на половине пути. А
собственно, зачем мне топать вниз, если я могу мгновенно оказаться
внизу? Ну, теоретически. Так как это работает? Может, прыгнуть ещё
раз?
Возвращаюсь обратно к краю и смотрю вниз. Люди внизу
недоумевают. Кажется, никто не понимает, что я хочу сделать. Но раз
я теперь владею такой способностью, то нужно ей пользоваться.
Вспоминаю свои ощущения при телепортации, стараясь как можно
детальнее ощутить все, что происходило в полете. Вот я лечу вниз,
затем время будто замедляется, мир раздваивается, я как будто
одновременно нахожусь и в полете и стою на платформе, а затем, все
схлопывается и я оказываюсь опять на площадке.
А что если… Я внимательно смотрю на то место где хочу оказаться.
Силой воли буквально заставляю вернуться в эти ощущения
двойственности реальности и замедления времени. Передо мной вдруг
появляется едва заметная золотистая рамка, висящая прямо в воздухе.
И я решаюсь сделать это ещё раз.
Шаг в пропасть.
Хлопок.
А затем, я одновременно слышу, как ахает толпа внизу и вместе с
этим уже сам нахожусь в этой ахающей толпе. Рядом с родителями.
Ещё один тихий хлопок и время снова бежит своим обычным
ходом.
Только я стою уже посреди небольшой кучки людей. В гробовой
тишине.
— По кому объявлена минута молчания, господа? — весело ухмыляюсь
я.
Ко мне подбегает восторженный отец и обхватывает меня в свои
могучие объятия.
— Я знал, сын! Я знал! — радостно и громко, он почти кричит мне
в ухо.
Кажется, будто он никогда так не радовался в жизни. И я сам рад,
что мой отец такой счастливый. Его мечта исполнилась. Я её
исполнил. И от этого приятнее вдвойне.
Наконец, он меня отпускает и тут же меня обнимает мама.
— Урааа! — тихо, но радостно шепчет она. На её глазах блестят
слезы радости.
У меня улыбка не сходит с лица от осознания, что всё получилось.
Я обнимаю родителей и радуюсь вместе с ними.
А что дальше?
Отец вдруг напускает на себя очень серьёзный вид и поправляет
мою одежду.
— Остались только бюрократические процедуры, сын.
Он отходит в сторону и я вижу, как рядом с нами уже стоит
лысоватый глава комиссии с бумажным конвертом в руке.